Октябрьская революция выдвинула на руководящие должности большое количество женщин.  Вчерашние ткачихи и домохозяйки встали во главе не только бригад, звеньев и подразделений, но и фабрик. Иваново-Вознесенск был в числе первых городов Советской России, где женщина занимала пост руководителя промышленного предприятия.

Наглядный урок

Нелегко приходилось выдвиженке Софье Булгаковой, волею судьбы ставшей  директором одной из ивановских фабрик - бывшей Витова (а позднее – «Красной Талки»). Испытывая кадровый голод,  предприятие попало в глубокий провал. Из отпуска не вернулись много подмастерьев: они ушли на другие фабрики по причине введения третьей смены. Новички из деревни многого не понимали, а новый «комплект» рабочих можно было обучить только через шесть месяцев.

В столовой кормили плохо, ткачи были недовольны руководством фабрики.  Как обстоят дела в пищеблоке, Соня решила проверить сама. Зайдя в столовую, она  села за столик, ей торопливо и небрежно подали лапшу. Сидящая напротив работница громко ругалась, ковыряя вилкой плохо очищенную картошку.

- Невкусно, зато много, - засмеялся пожилой рабочий.

Соня встала и направилась в кухню. Заведующий столовой хвалился прибылью, но директорша сказала:

- Это я знаю, давай качество!

Она видела, как у плит важно и чинно, словно врачи в операционной, хлопотали люди в белых халатах.  Она вспомнила книгу о калориях, а заметив, как выливают из-под картошки горячую воду прямо в раковину, спросила: «Зачем выливаете?»

Главный повар посмотрел с недоумением:

- Для свиней несытно, это же - вода.

- Да ведь в этой воде витамины, которые нужны людям! - закричала Софья. Повар обиделся. Был он похож на старого чиновника с важной складкой у губ и тяжелым животом. Когда директор спросила, где он работал, важно произнес: «В ресторанах работал». Соня заглянула в котел с закипевшей гущей:

- А хозяин ресторана по шее вам не давал?

- За что?

 - А за то, что сразу, пока борщ не закипел, кладете туда все. Надо, чтобы сначала прокипела вода с мясом, а потом уже класть все остальное и обязательно по часам.

- Из этого у нас ничего не получится. Борщ второй смене не подоспеет, - попробовал вывернуться повар.

- А я говорю – поспеет. И будет вкуснее. И сейчас докажу это.

Повара и поварихи перестали вертеть ложками и стучать ножами. С полуоткрытыми ртами они взирали на падение кухонного «идола», перед которым сам заведующий фабрикой-кухней заискивал. Они видели, как директорша предприятия протянула руку повару и сказала:

- Я тебе покажу, как надо готовить для ударников-рабочих. Это вам не купцы!

Надев белый колпак и потуже завязав шнуры халата, Софья командовала:

- Тащите из котлов капусту. Лейте в котел картофельный отвар. Запишите время кипения мяса.

Потом, заглядывая в записную книжку и дожидаясь, пока варятся опущенные в котел капуста и морковь, она объясняла, сколько витаминов в отварной и пареной картошке, какое значение имеет разнообразие пищи и как нужен диетической столовой рисовый отвар, который здесь тоже выливают в раковину.

Борщ попробовали по очереди. Последним подошел повар. По тому жесту, как он положил на стол ложку, Соня видела, что тот побежден и в кухне будут установлены новые порядки.

- Слушайте, Василий Иванович, я не хотела вас обидеть. Но для рабочих надо уметь готовить особенно хорошо и питательно!» - Соня сделала упор на последнем слове.

Живот повара отвис, лицо было сконфуженное. Конфликт о некачественном приготовлении пищи был улажен.    

Семейные неурядицы

Если на фабрике Софья Булгакова сумела уладить конфликт, то в личной жизни у нее было не все гладко.  Дело в том, что как директору ей выделили двухкомнатную квартиру в новом доме на Втором рабочем поселке. Однако муж Владимир, поддавшись уговорам матери (свекрови Сони), ни в какую не хотел переезжать на новую квартиру.  Домик, где жила семья Булгаковых, был построен еще свекром Сони в прошлом веке на Ямах, на гроши, скопленные за счет недоедания. Все это сводилось к стремлению обеспечить детей своим углом. Старуха не раз говорила невестке, мечтавшей о новой культурной квартире:

- Эх, Соня, пусть плохое, да мое. Не завидуй большому, да чужому.

Ей вторил сын, муж Сони:

- Я, Соня, родился здесь, на этой кровати, на ней умер мой отец. И привык, мне здесь неплохо.

Губы мужа сделались тонкими и злыми.

Но жена вспылила: «Любуешься?»

- Любуюсь, - ответил он.

- Клопов жалко? - насмешливо допрашивала жена.

Тут вмешалась в разговор свекровь:

- Я не поеду, Софья. Старух  с фабрики увольнять будете, так и из нового дома выставите. Третью смену назначили, а обеды в столовой день ото дня хуже становятся. Разве это столовая: ни распорядка в ней, ни еды…

…Работая смазчиком вагонов,  Владимир  тяготился обществом своей супруги. А тут еще ревность.

- Сонечка, ты теперь человек большой, - как-то раз сказал он ей, - я - человек маленький. Может быть, из жалости меня бросить не хочешь? Видел я тебя вчера на автомобиле, с тобой кто-то сидел рядом в заграничной шляпе. Так ты Соня не жалей, на жалость я больше обижусь.

Но она, смеясь, ласково тронула вихрастую голову:

- Разве ты забыл, как от белых вместе фабрику защищали, как на себе меня, раненую, полторы версты тащил, как вместе на тифозной койке валялись?

В то же время Соня видела, как горькая складка оскорбленного мужского самолюбия ложилась у губ Владимира. Жизни не получилось, и они разошлись…

Она не была единственной женщиной-директором

В двадцатых годах на должность руководителей предприятий выдвигались наиболее авторитетные работницы.

Анну Васильевну Куликову партийная организация выдвинула на пост заведующей ткацкой фабрикой (бывшая Зубкова). Иваново-Вознесенский «Красный директор» попала на страницы  журнала «Огонек» в 1928 году. «Товарищ Куликова - большой друг работниц фабрики, - писал о ней журнал, - к ней ходят ткачихи со своими семейными неладами, за советом и утешением».

Другая ивановская работница Г. Смирнова в декабре 1924 года была выдвинута на должность директора Мало-Дмитревской мануфактуры.

В последующие годы, а особенно в 60-70-е прошлого века, таких примеров были уже десятки.