На проведение мероприятий по обращению с животными без владельцев выделено 7,93 миллиона рублей
Акция «ЕГЭ для родителей»
Юбилей отмечает почетный гражданин города Иванова, у которого в трудовой книжке всего одна запись о приеме на работу
Определены абсолютные победители - обладатели кубка "Юный лыжник"
Это связано с разрушением деревянного защитного ограждения вдоль одного из зданий
Ответный поединок 30 марта в Ногинске
Варвара Семеновская (1900–1972) пережила своего мужа – ивановского поэта Дмитрия Семеновского – на двенадцать лет. Их единственный сын погиб еще в войну (его призвали сразу после окончания школы). В своих последних письмах женщина не раз повторяет: «Митя и Коля, так похожие друг на друга, стоят в моих воспоминаниях как живые...

«Митя и Коля, так похожие друг на друга, стоят в моих воспоминаниях как живые. Как они любили меня, как хорошо я прожила жизнь! Много мы гуляли по лесам, полям. Столько троп исходили».

Один из немногих, кто поддерживал вдову поэта, – литературовед Петр Журов. Он был другом семьи еще с дореволюционных времен. П.А. Журов – уроженец Иваново-Вознесенска, окончил Санкт-Петербургский университет, потом жил и работал в Москве (с перерывом на пятилетний лагерный срок).

Ниже приводятся фрагменты из писем[1] Варвары Семеновской к Петру Журову. Они хранятся в литературном музее ИвГУ, публикуются впервые.

Май 1965 г.: «На днях я тщательно прибрала комнату. У меня были из отдела культуры, описывали вещи, принадлежащие Мите. Все это уже история. Придут заснять его рабочее место. Мемориальная доска уже готова, делали в Москве, летом поместят ее на стене нашего дома».

16.06.65 г.: «Митю будет издавать в 1966 году Ярославское изд-во. Дело верное, включили в план, Москва одобрила. В сентябре нужно представить рукопись. <…> Я тут же села за работу».

25.03.66 г.: «Память о людях на земле исчезает очень быстро, даже о тех немногих, что оставляют после себя книги. Еще при жизни сам-то о себе плохо помнишь, все проходит, как сон. <…> Иногда мне кажется, что душа моя высохла, как дерево после урагана, вот и чувство радости бытия едва теплятся. Жить без надежды очень трудно. <...> У И.А. Ханаева[2] вышла в Ярославском издательстве маленькая книжечка. Издали плохо, столько пропусков и опечаток, что часто получается бессмыслица. <…> Как-то Митю издадут! Я начала беспокоиться. Они много стихов выбросили, со мной ничего не согласовали. Если плохо издадут, для меня это будет тяжелый удар».

14.08.66 г.: «На днях Ярославское изд-во прислало мне корректуру Митиной книжечки на проверку. Книжка получается своеобразной, вошло много хороших стихов, но много стихов выбросили и не поместили «Слово о полку Игореве», о чем я очень сожалею. <…> Посылать свои писания в изд-во я не решаюсь, да и не хочется равнодушным людям посылать, может быть, самое дорогое, какое-то чувство во мне протестует. У меня нет никакого желания печататься, да уж и годы не те, чтобы жить такими стремлениями. Поздно начинать! Другое дело что-то оставить для архива, какую-то правду о Мите.

Не так давно прочитала воспоминания Любимова «На чужбине». Материал очень интересный, но есть в воспоминаниях неправда. Зачем он пишет, что Куприн стал пить в изгнании. Куприн и в молодости очень много пил. В годы войны в Богородском (где отдыхал Митя) я познакомилась с ленинградской старушкой, сестрой первой жены Куприна. Так вот она рассказывала, что Куприн пил много и пьяный был буйный и страшный. Первая жена из-за этого с ним жить не могла. Любимов и Бунина лягнул. Зачем это мемуаристы делают? <…> Ведь этим делают кому-то больно. Бунина не принизишь. Кто любит русскую литературу, тот не может не преклоняться перед творчеством такого большого художника».

18.11.66 г.: «Сейчас я <…> разбираю архив, привожу его в порядок. Вчера перечитала все служебные письма, которые получал Митя. Сколько писем злых, несправедливых от издательств, молодых критиков и рецензентов. Обвиняют его стихи в вялости, в старомодности. Бедный Митя! Ведь каждое такое письмо – удар по сердцу. А уж в Иванове сколько он всего перенес! Могло быть, конечно, еще хуже! <...>

Недавно по радио передавали рассказ Солоухина. Он ставит интересные проблемы. Его возмущает человеческая злоба. Люди мало думают сейчас об этом, дошли до темной черты. <…> Усталость, неустроенность, заботы – портят людей».

24.01.67 г.: «Вас интересует, когда я потеряла веру в Бога? Давно, еще в юности. Я ведь выросла в старообрядческой семье, там веровали жестоко. Мой отец – художник[3] – довольно просвещенный человек, а был фанатик, детей воспитывал в страхе Божьем. Только мать не была староверкой, в церковь ходить не любила, на людях не любила молиться. Это спасало детей. Отец очень любил мать, с ней считался. Мы, дети, особенно мои братья, думали, что, если бы отец был безбожник, в семье нашей легче бы дышалось. Я до сих пор не люблю староверов! Я многие семьи их знала, плохие семьи, жестокие, невежественные.

Совсем молодая я вышла замуж за Митю, он был атеист, а человек прекрасной души. Мать Мити была суеверна, но в Бога, по-моему, не верила. Со смехом говорила о том, что ее дети безбожники. Отец Мити[4] верил, но в семье он не имел значения. Религия в их семье никого не давила. Это мне всегда нравилось».

29.05.67 г.: «Книжечка Мити вышла. Многие хорошие стихи не вошли. Но несмотря на это, книга хорошая».

26.06.67 г.: «Когда я думаю о Митиной судьбе, то утешаю себя мыслями, что могло быть хуже, трагичнее. Селянин[5] работал с Митей в ивановской газете до 33 года, а в 33 году он способствовал аресту Мити[6]. Но не могла же я их выгнать! Я уже перестала о них думать. Подлецов не переделаешь, да и что мне до них. А я и для этой книжечки много трудилась и издала ее не для денег, не для себя».

18.10.67 г.: «По натуре у меня много робости от матери. От людей, которых я не любила и не уважала, я отходила молча. <…> Люблю людей смелых, робость в себе презирала, это от рабства».

Декабрь 1967-го: «Я уезжаю из комнаты не от стен и потолка, и шума, а от людей, от соседей. Так они мне морочат мою больную голову, так мне противно, я не переношу хитрость, ложь. Если бы у меня было немного больше сил, я бы начала хлопотать. Мне умные люди советовали сразу после смерти Мити уехать, но у меня было столько дел с архивом и так не до того. Я ведь хочу комнату отдать городу и сделать тут музей, а мне бы дал Союз писателей другую комнату. Но, к сожалению, там сидят равнодушные люди, мне некому помочь. А жить с соседями и страшно, и опасно мне больной. <…> Я вам пишу письма тяжелые, простите меня за это. Я всегда была мужественна, а сейчас сломилась. Без Мити на земле мне нет места, все эти годы без него я что-то теряю».

22.01.68 г.: «Думаю и вспоминаю много. Митя и Коля со мной. Вспоминаю их, снятся они мне. Оба они были замечательные. Так я была счастлива с ними».

25.05.68 г.: «Так хочется мне хоть немного окрепнуть для работы, которая ждет меня и закончит мою жизнь своим смыслом. У меня все время чувство, что я не выполнила долга перед памятью Мити. Сейчас вспоминала свою жизнь в Загорске. Я ведь отдохнула душой возле Елены Константиновны[7]. Так она была добра, терпелива, искренна. Хорошая она женщина! Все в ней так просто, так ясно. Сердце мое так истосковалось от одиночества, от непонимания окружающих, от бессмысленного времяпровождения. Мне стало казаться, что из мира ушло милосердие, любовь, стремление к правде и красоте. Я не понимаю, чем живут люди. Как заслоном отгораживают себя от всего хорошего словом «мода».

Апрель 1970-го: «Вы простите меня, что я не пишу Вам. Я не могу. Даже маленькое письмо мне писать трудно. <...> Куприяновский[8] не пишет о Мите, он меня навестил, просто меня. Мне кажется, что о Мите писать не будут – некому. Желаю Вам здоровья и бодрости. Как плохо, что я заболела. До свидания! В. Семеновская».

***

[1] Переписка 1961–1963 гг. хранится в РГАЛИ; 1964–1970 гг. – в Литературном музее ИвГУ. Письма 1960 г. частично опубликованы М. Смирновым в журнале «Наша родина Иваново-Вознесенск» – 2006, № 5.

[2] И.А. Ханаев – литератор, сотрудник «Рабочего края».

[3] Г.М. Голубев (1860–1929(?)) – текстильный художник.

[4] Н.Н. Семеновский (1863–1928) – до революции священник в селе Юрьевское (ныне Ивановский район).

[5] С.А. Селянин (1898–1994) – ивановский литератор, сотрудник «Рабочего края».

[6] Д.Н. Семеновский пробыл в изоляторе областного ОГПУ полтора месяца. Считается, что был освобожден после вмешательства М. Горького.

[7] Е.К. Семенова – военный врач. На ее руках умер в госпитале сын Семеновских, она написала родителям.

 [8] П.В. Куприяновский (1919–2002) – литературовед, профессор Ивановского университета.

Сообщение отправлено

Самые читаемые статьи

«Пухляш» и «Безразмерный» – вне закона 

Осторожно: появились непроверенные семена

Где жить будем?

«Семейную ипотеку» планируют продлить до 2030 года

Право на права

С 1 апреля в России изменятся правила получения водительских прав

Вторжение в личное пространство?

В этом году ивановских школьников снова проверят на наркотики

Решаем вместе
Есть вопрос? Напишите нам