В одном из прошлых номеров «РК» (15.07.22) по касательной было упомянуто имя Александра Мантеля. Однако личность эта заслуживает отдельной публикации. 

Характеризуя нашего героя, сошлемся на авторитеты. Поэт Александр Блок посвятил Мантелю стихотворение «Дым от костра струею сизой», художники Кустодиев и Петров-Водкин написали его портреты (работа последнего хранится сейчас в собрании Третьяковской галереи).

Александр Фердинандович Мантель (1980–1935) – уроженец Санкт-Петербурга, наследник достойной и известной немецкой фамилии. Однако основная часть его жизни прошла в провинции, на Волге: сначала в Казанской губернии, а с 1921 года – в наших краях. Мантель работал в Плёсе, Приволжске, Иванове. 

Бывший арестант

В канун первой русской революции Мантель был арестован «за оказание помощи военной организации социал-демократов», несколько месяцев провел в «Крестах». После освобождения молодой мужчина (к тому времени у него уже была семья) вынужденно переехал из столицы на Волгу, где купил небольшой хутор. В Казани бывший арестант издавал литературные журналы (привлекая петербургских знаменитостей), писал пьесы и литературоведческие исследования, устраивал выставки. Ближе всего Мантелю было художественное объединение «Мир искусства» – он дружил со многими его участниками, собрал обширную коллекцию живописи и графики. Уже в Иваново-Вознесенской губернии, в середине 1920-х Александр Фердинандович задумал составить историю «Мир искусства». Академик Е. Лансере, писал дочери Мантеля – своей крестнице: «Удивительный человек ваш отец: сохранить, несмотря на все перипетии жизни, революции, служб по провинции, такое горение к искусству, такую преданность, так сказать, к избранникам своей молодости, к кружку «Мир искусства», давно рассыпавшемуся, давно всеми искусствоведами сданному в далеко не почетный архив». 

Единственно один

Еще один избранник с молодости и на всю жизнь – Исаак Левитан. Вероятно, увлечение его творчеством привело Мантеля в 1921 году в маленький Плёс. Александр Фердинандович взялся за организацию музея им. Левитана, получив мандат от Наркомпроса (увы, финансирование или хотя бы зарплата к этому не прилагались). Экспозиция открылась весной 1922 года, «Рабочий край» писал тогда: «Начавший работать музей организован единственно одним человеком: известным историком русской живописи, членом группы «Мир искусства» – А.Ф. Мантелем. Открывшийся музей не богат, но зато виден ценный вкус и ценный подбор материала: гравюры лучших русских художников (отдельно представлены Левитан, Врубель, Ге); интересен отдел старины: картины Мантеля – изображения старых деревянных церквей, великолепные их модели и образцы русского орнамента». Та экспозиция просуществовала стараниями Мантеля два года. Нынешний музей Левитана в Плёсе был создан спустя 60 лет. 

В 1924 году Александра Фердинандовича пригласили работать художником на Яковлевскую льнофабрику – в нынешний Приволжск. Он создал больше 130 рисунков оформления ткани. Агитационные орнаменты Мантеля получили одобрение во всесоюзной печати, в Москве вышел альбом, было устроено несколько выставок – но в Приволжске нового искусства не понимали и по сути саботировали. «Современность, которая нашла отражение в работах Мантеля и которой все восхищаются, похоронена в яковлевских архивах», – писал в 1929 году «Рабочий край» под заголовком «Требуем внимания к советскому художнику». 

В борьбе с тупостью

В 1931 году Мантель переехал в Иваново, получив должность заведующего художественным отделом и охраной памятников в губернском музее. Но и здесь мнение знатока и профессионала никого не интересовали. Так, например, когда Мантель привез ценнейшие экспонаты из закрывшейся старообрядческой церкви, директор облмузея прямо спросил: «Зачем всё это? Вы загружаете помещение».

В Иванове у Мантеля завязалась переписка со знаменитым оперным певцом Леонидом Соболевым. Эти письма не опубликованы, хотя в них много интересных деталей об общественной жизни нашего города в начале 1930-х. Так, о своей работе Мантель с горечью пишет: «Во главе музея – некто, не лишенный красочности, старый партиец, антирелигиозник по профессии, нахватавшийся верхушек, но глубоко невежественный и неумный человек. Все три года я вел с ним борьбу и за художественный отдел, который он пытался уничтожить, и по делам охраны памятников старины. Он звериной ненавистью ненавидит искусство и всё прошлое. Его лозунг: всё смести с лица земли, что напоминает старое». 

В 1934 году Мантеля уволили из музея со скандалом. Потом областная комиссия признала приказ неправомочным. Но вся эта возня, властная тупость, невозможность реализовать себя повлияли на здоровье Мантеля – он тяжело заболел. 24 ноября 1935 года Александр Фердинандович, находясь на лечении в Москве, скончался. Урна с его прахом захоронена на кладбище в Балино, могила не сохранилась. 

Неожиданная атмосфера Плёса

В 1935 году в журнале «Рабочий край» вышел очерк А.Ф. Мантеля «Плёс». Автор знал этот город, так как прожил в нем три с половиной года. В публикации говорится о древней истории поселения, памятниках старины (эти факты в основном известны). Неожиданны у Мантеля наблюдения о типажах и характере плесян, о тяжелой нравственной атмосфере этого места. Процитируем фрагмент:

«Ритуалы древнейших обычаев сохранялись в Плёсе вплоть до революции. Много сект старообрядчества – вплоть до изуверских – ютилось в Плёсе. Это не тип благодушного, глуповатого, хотя и красочного городка былой России. Нет, это злой, замкнутый городишко со своими собственными особенностями.

Ну, разве это видано где-нибудь, кроме Плёса? Зимой с раннего вечера – ни одного огонька в окнах. Рано ложатся спать или жалеют керосин? Нет, мещане плёсские не спят до поздней ночи: сидят у окон и следят, кто и куда идет. Утром шептанья, предположенья, сплетни гнилым туманом ползут по городу. И это изо дня в день.

Чем они жили – трудно сказать. Заработков и ремесел (кроме тканья полотна) там не было, но дома у всех хорошие, деньги водились у большинства. 

Какой-то Чич ежедневно сидел на базарной площади и продавал три пары лаптей и еще какую-то дрянь. Когда же умер этот Чич, то в его пересыпанном паразитами тюфяке нашли золото, серебро и деньги, которых хватило бы на привольную жизнь не одного десятка Чичей.

Но, видимо, эта замкнутая уродливая атмосфера не обходилась даром и плесским жителям. Пожалуй, ни в одном городе не было такого количества самоубийств, как в Плёсе. И не только романтическая юность сводила счеты с жизнью (любовь там в моде), а старые купцы, 65-летние старухи и взрослые отцы семейств. Если там не было уникальных памятников старины, то там был изумительный, уникальный быт».