Четверть века назад, 27 августа 1992 года, в 22.45 при заходе на посадку в аэропорт Иваново (Южный), прочесав лес правым крылом и перевернувшись, разбился самолет Ту-134А, выполнявший регулярный пассажирский рейс «Минеральные Воды - Донецк – Иваново» (SU2808). Погибли все 84 человека, находившиеся на борту.

ПРИЧИНЫ ТРАГЕДИИ

В поселке Лебяжий Луг, куда рухнул самолет, не дотянув три километра до посадочной полосы, были частично разрушены двухэтажный дом – квартиры четырех семей (без жертв - только пострадавшие, смотревшие поздно вечером телевизор), старенький жигуленок семьи Гудковых и множество сараев со скотиной. Упади лайнер на мгновение позже, не было бы ни поселка госплемзавода, ни его жителей…

Да, был туман, но совсем не критический…

Расследование Межгосударственного авиационного комитета СНГ определило, что основной причиной трагедии стал авторитаризм опытного 53-летнего командира экипажа (летчик с 31-летним стажем налетал около 400 часов на Ту-134), принявшего неправильное решение при посадке (его останки нашли последними в километре от поселка, в болотине, в первой точке соприкосновения с землей только спустя неделю). Последняя фраза из записи черного ящика: «Уходи, Николаич…». И потом - тишина…

Кроме того, было установлено, что диспетчеры аэропорта Иваново действовали с нарушением технологии и должностных инструкций, не сообщив экипажу вовремя об имеющихся отклонениях от курса и глиссады. А самое главное - только в атмосфере полной бесконтрольности летного состава в авиаотряде, как констатировала потом комиссия, экипаж погибшего самолета мог сознательно пойти на грубые нарушения основных норм безопасности…

ПЕРВЫЕ ЧАСЫ ПОСЛЕ КАТАСТРОФЫ

…Мы с тогдашним фотокорреспондентом «Рабочего края» Александром Дворжецем приехали на место авиакатастрофы еще до рассвета, когда не было сплошного оцепления - милиции, курсантов пожарно-технического училища и солдат. Картина предстала поистине апокалипсическая. Самолет, задев кроны деревьев, постепенно разрушаясь, перевернулся на спину и пропахал больше километра по лесу и сараям. В тумане высвечивались скорбные полиэтиленовые пакеты, которыми были прикрыты останки погибших. Кажется, где-то у шасси, ближе к разрушенному дому,  слышался чей-то стон (но это - мистика, все погибли сразу). Среди обломков самолета в свете прожекторов бродили козы и куры из уцелевших сараева еще стоял удушливо неприятный запах керосина (взрыва и пожара не было, поскольку остатки топлива разбросало на значительное расстояние, а в самолете сработала система аварийного пожаротушения).

В глазах собравшихся у места трагедии людей вместе с отблесками фар и прожекторов был какой-то неописуемый ужас – тогда и раньше (не как сейчас) такого в нашей жизни и нашей стране как бы не было и быть не могло. Люди боялись в этой тишине говорить громко.  Но там, где лежали груды обломков, было тихо. Как будто этот авиалайнер был совершенно пустым…

Девочки, живущие рядом, рассказали: «Когда самолет разбился, мы спали, ничего не было слышно. Родители нас не стали будить. А когда утром вышли к полю,  увидели руки, ноги. Очень страшно. Видели задавленных трех куриц и теленка. Видели, как достали из-под сена живую овцу, которая от страха просидела в какой-то яме всю ночь…». Еще одна из свидетельниц сообщила, что, когда она через минуту  после трагедии позвонила в скорую помощь и сообщила о падении самолета, ей ответили, что она «сама грохнулась или выпила лишку». И повесили трубку…

Спасатели, которые ночь и день работали в поле, нашли два выкидыша (вернее, то, что от них осталось) – в самолете летели и беременные  женщины. Так что число жертв можно увеличить до 86-ти. Обыкновенными словами это передать трудно…

Можно представить себе и состояние людей, которые встречали в аэропорту своих близких. И не дождались…

…На следующий день мой репортаж о трагедии, переданный по телефону в Москву, вышел вместо передовицы на первой странице «Комсомольской правды» - тогда самой читаемой  и популярной газеты новой страны. На тот момент трагедия в Иванове была самой страшной пассажирской авиакатастрофой в России. Потом подробные материалы (и не один) ежедневно публиковались  в «Рабочем крае».

СРОЧНО В НОМЕР!

…Все те дни  ивановские журналисты - я, Любовь Клюшкина, Юлия Загвозкина,  Любовь Сереброва, Александр Маракушев, Татьяна Краснова и другие - работали бок о бок с председателем комиссии по служебному расследованию причин  катастрофы, заместителем председателя комиссии по безопасности полетов  Межгосударственного авиационного комитета (МАК) Игорем Борисовичем Лукьяновым, оказывались в морге и на других мероприятиях, связанных с трагедией.

…Процедуры опознания были страшными: ведь целых тел практически не сохранилось.  Опознавали сначала по драгоценностям, фрагментам вещей и одежды, а только затем - в двух рефрижераторах-холодильниках и в самом бюро судебно-медицинской экспертизы. Трудно передать впечатления даже нам, не родственникам, - шок, обмороки… Кто-то забирал остатки вещей,  как последнюю память о родном человеке, кто-то находил знакомую игрушку своего ребенка… Все драгоценности потом вернули родственникам…

Тогдашний губернатор Ивановской области Адольф Лаптев, куривший в те дни одну сигарету за другой,  на очередной оперативке сказал: «Сейчас придется забыть об экономике. Сегодня человеческий фактор опять главным становится».  Все ивановские спасательные службы, правоохранительные и другие органы, армейцы во время трагедии и после, по словам  тогдашнего вице-премьера Правительства РФ Валерия Махарадзе, прибывшего в Иваново и курировавшего работу правительственной комиссии, сработали на «отлично». Хотя это слово вряд ли уместно в данной ситуации…

3 сентября было объявлено в Иванове днем траура. Город стал другим. Несколько дней (по мере опознания) шли похороны, на которые собирались сотни людей. Одну из погибших девушек положили в гроб в платье невесты – 8 сентября у нее должна была состояться свадьба.

…И еще одна смерть прибавилась 2 сентября 1992 года  к 84-м (или 86-ти?). В Иванове от инфаркта умер член комиссии по расследованию причин катастрофы, замдиректора Ростовского авиаремонтного завода Олег Перов. Ему было всего 47 лет, но сердце не вынесло последствий ивановской трагедии…

ИСПЫТАНО НА СЕБЕ

…Десять лет спустя в такой же августовский день я летел на Ан-24 в Иваново из Москвы. Пассажиров не было. В 50-местном салоне сидели всего две женщины. И больше никого. И полет был специальный, особый,  не рейсовый. А потому, в виде исключения, пилоты (не ивановские) пригласили  меня в кабину. Я сел в кресло командира лайнера и случайно неудачно дернул штурвал. Показалось, что самолет сразу упал в воздушную яму. Причем прямо перед заходом на посадку – недалеко от Лебяжьего Луга. В салоне раздался истошный женский крик. Но все обошлось. Второй пилот подстраховал…

Я представил, что чувствовали пассажиры того трагического рейса. Впрочем, они, наверное, ничего не успели почувствовать: все произошло почти мгновенно, к тому же, учитывая позднее время, многие еще спали.  В том числе – 48 ивановцев и 21 ребенок. Все они погибли не более чем за 10 секунд, сидя уже ногами вверх.  Железная масса попросту растерла их по земле, поскольку крыша перевернувшегося лайнера была более хрупкой, чем брюхо. Отсюда – такие расчленения трупов, каких не бывает даже при столкновении самолета с горой.

Я ТЕБЯ НИКОГДА НЕ ЗАБУДУ.

Я ТЕБЯ НИКОГДА НЕ УВИЖУ!

В частности, об этом я писал год назад в «Одноклассниках». На тот пост откликнулись многие. Их воспоминания добавляют в картину катастрофы личностные мотивы. Поэтому привожу их с общедоступного сайта.

Роман и Галина Финк (Юдина): «Зрелище было не для слабонервных. Очень жаль погибших. К одному мальчику на день рождения летел папа, но -  увы. Другой мужчина ждал в аэропорту жену и маленького сынулю, он тогда на велосипеде приехал в поселок, не веря в беду. Другой мальчик остался без мамы-стюардессы, много поломанных судеб, очень много разбитых горем сердец. Спасибо Господу, что у наших родных в тот год были проблемы с финансами и они не смогли полететь в гости: наша семья могла бы осиротеть на четыре человека, т.к. они всегда возвращались домой именно этим рейсом...»

Юля Дмитриева-Тушина: «Мне тогда было только 17 лет. Там летел мой знакомый  с женой из свадебного путешествия. А она тогда уже ждала ребенка. Помню как сейчас. Очень жалко  всех! Когда бываю на кладбище, всегда захожу на его могилу».

Светлана Щудрова (Реутова): «Да, Юлия, так все и было, это мои одноклассники. Алексей сидел со мной за одной партой, а Танюшка была нашей русской красавицей с косой ниже пояса, чудесная была пара, с ней была еще сестра, тоже в положении и с трехлетним сыном!!! Страшно жаль всех погибших, практически все пассажиры были молоды, и много детей! Думаю, мы об одних и тех же людях говорим. Моих одноклассников звали Алексей Красноцветов и Татьяна Коробцова, ставшая Красноцветовой».

Другой: «Мне тогда было 13 лет, мы гуляли на остановке в деревне Игнатово. И вдруг - будто землетрясение около 23.00. Но звука взрыва не было. Погасли фонари на трассе (потом оказалось, что «тушка» при падении снесла опору электропередачи). Через 10-15 минут уже доносились звуки сирен пожарных, «скорой» и милиции. Приехал знакомый и сказал, что в аэропорту упал самолет. Но это была ошибка.  Выяснилось, что катастрофа произошла  в Лебяжем Лугу. Помчались на велосипедах в силу подросткового и пацанского любопытства. Когда подъезжали к повороту на Лебяжий, уже собирались родственники и милиция. Мы проскочили до оцепления. В воздухе висело облако керосина, и пробирала дрожь. Подъехали к месту - это как раз, где угол дома снесло.  Дальше не пускали, увиденная картина повергла в холодный шок. И было, как ни странно, почти абсолютно  тихо. Выглядело это, как городская свалка в свете прожекторов. И ощущение грани между жизнью и смертью – здесь, на этом самом месте!!! Пусть это будет последним подобным событием хотя бы в нашем крае!!!»

Простой милиционер: «Кстати, тогда не было зафиксировано ни одного случая мародерства. Даже измученные и морально, и физически солдаты, работавшие сутки без перерыва в этом кровавом месиве, найдя пачку сигарет, не закуривали, а несли ее к месту сбора. Не говоря уже о кошельках с деньгами и драгоценностях…»

Татьяна Шамкова: «У меня тогда там папа погиб... Навсегда осталось чувство пустоты в душе. Мне было на тот момент 6 лет».

Аннушка Сухова (Амбарова): «Уже столько время прошло! Мне было 4 года, когда моя мама и братик возвращались к нам с папой домой. Мы ждали их в аэропорту и... не дождались».

Любовь Архипова (Викулова): «На том борту летала моя однокурсница: работала стюардессой, в тот рейс случайно не попала - график немного изменили, Полетела ее юная коллега, без пяти минут невеста, уже платье свадебное купила...».

Елена: «Муж мой  - тогда 12-летний мальчишка - с мамой и младшим братом должны были из  Донецка в Иваново  лететь... Слава богу, им билетов на тот рейс не хватило...»

Андрей Ежов: «Я учился тогда в военном училище во Владикавказе. В первый отпуск купил билет на  самолет из Минвод до Иванова, отправил телеграмму родителям, чтобы встречали.  Накануне рейса однокурсник предложил отдохнуть еще день во Владикавказе. Сходил, сдал билет, родню не предупредил. На следующий день при покупке билета в кассе спросили: «Не боишься лететь? Вчерашний рейс разбился…». Расплатившись, помчался на телеграф сообщать, что жив».

Александр Савенков: «Мы с родственниками возвращались из Минвод. Мне предлагали полететь на этом самолете, одно свободное место оставалось. Почему-то отказался. Судьба?»

…До сих пор название некогда малоизвестного поселка Лебяжий Луг ассоциируется у ивановцев с  той страшной трагедией. А тишина здесь по ночам кажется живой. Даже спустя четверть века… И стоит скромный обелиск…

В поселке Лебяжий Луг, куда рухнул самолет, не дотянув три километра до посадочной полосы, были частично разрушены двухэтажный дом – квартиры четырех семей (без жертв - только пострадавшие, смотревшие поздно вечером телевизор), старенький жигуленок семьи Гудковых и множество сараев со скотиной. Упади лайнер на мгновение позже, не было бы ни поселка госплемзавода, ни его жителей… Погибли все 84 человека, находившиеся на борту.