Эта «заречность» напоминает мне Ужупис – район, с 1998 года официально провозглашенный не больше и не меньше Монмартром Вильнюса. В 2009 году, когда Вильнюс был культурной столицей Европы, здесь прошел съезд Монмартров всех стран. Иваново представлено не было.

Именно Сортировку я тогда определил для себя как ивановский Монмартр. Ее художественность колоритна и неожиданна. Картины неизвестного мне народного художника-примитивиста украшают сараи во дворах нескольких домов. Одну из них так и хочется назвать Богоматерью Сортировки. Конечно, и в других местах есть белые лебеди, сотворенные умельцами из автомобильных покрышек, но столь прекрасных «птиц» вы вряд ли где-то увидите. А стоящие попарно во дворах мягкие кресла из более благополучных для местных жителей 1970-х годов – это поэма посильнее «Ромео и Джульетты».

 HomoSortirovkus

Не могу сказать, что жители Сортировки – особый антропологический тип. Но вполне сельский уклад части домовладений неизбежно формирует особый тип поведения, предполагающий, в частности, возможность пойти в булочную в домашнем халате и тапочках. Про треники писать не буду. Это скорее следствие влияния глобализации на мещанскую Сортировку.

Как-то летом, при очередном моем визите в пределы района, двое мужчин вполне аборигенного вида поинтересовались, как найти магазин, где продают вино на разлив. То ли им спросить больше не у кого было, то ли они формировали классический состав для потребления напитка, а может, они признали во мне своего, сортировочного – всё же прожил там почти два года...

От здешних мужчин пенсионного возраста, как и подобает, пахнет перегаром сложного букета. Аромат женщин столь же прихотлив – духи «Красная Москва». Безусловно, это уходящая натура. Представители более молодых поколений неотличимы от горожан, живущих по ту сторону Талки.

Тишь да гладь

За пределами частного сектора заборы практически отсутствуют. Жизнь публична и театральна. Белье вывешивается для просушки на улицу даже во дворах многоквартирных домов – у жительниц Сортировки, видимо, считается непристойным вывешивать на всеобщее обозрение бюстгальтеры меньше четвертого размера.

До недавней поры и магазины были вполне советскими по дизайну. С 1990 года, когда я переселился из этого района, изменялся только ассортимент и ценники. Лет десять назад бюджетные торговые сети пришли и на Сортировку.

Несмотря на былую славу криминального района, здесь довольно спокойно. Порой кажется, что безмятежность – неотъемлемая черта места. Непуганые коты невозмутимо взирают на совершенно незнакомых людей, будучи уверенными в своей безопасности.

 Локация

Название главной улицы Сортировки – Свободы – очень органично для этой части города. Да и имя Стефенсона предполагает близость пропитанных мазутом железнодорожных путей. В остальном названия вполне советские, с акцентом на подобающую месту революционную тематику с некоторыми музыкальными и театральными претензиями: Победы, Революции 1905 года, 5-й Ударной Армии, 20 лет ВЛКСМ, Афанасьева, Собинова, Станиславского, Стачек, Ульяновская, Шувандиной, Щорса, две Депутатские улицы и три Чайковского. На бывшей улице Хасана, ныне Академической, расположился интеллектуальный центр района – Институт химии растворов РАН. Справедливости ради стоит сказать, что академики в этой части города погоды не делают. Есть еще Институт материнства и детства, располагающийся возле речки на ближней окраине Сортировки – на окаймляющей район с севера улице Шувандиной, названной в честь ткачихи, инициатора стахановского движения на текстильных предприятиях города. Между тем в глубине района есть короткая улица с загадочным названием – Третьего Июня. Она названа в память о жертвах всеобщей городской стачки 3 июня 1905 года, когда на берегу Талки было убито 28 человек.

Красная река

Корпуса «материнства и детства», как принято называть институт в городе, выходят фасадом на самый крупный и фантасмагорический мемориальный проект, связанным с событиями 1905 года – комплекс «Красная Талка», неоднократно модернизированный за время своего существования. Именно здесь в 1975 году был зажжен первый в городе Вечный огонь. В своем нынешнем, изрядно запущенном виде мемориал напоминает заброшенное капище с шестнадцатью гранитными бюстами суровых революционеров, стоящих вдоль аллеи. Во время снегопада или в утреннем сентябрьском тумане место производит неизгладимое впечатление.

Любопытного здесь довольно много. Это и высеченные на пилонах у подножия стелы гекзаметры поэта В.С. Жукова. И скульптурная композиция в стиле пьеты на месте гибели «Отца» – руководителя стачки Фёдора Афанасьева. Сюда регулярно подъезжают свадебные кортежи, оставляя букеты цветов на красном граните, замки на маленьком мостике через узкую Талку и опустошенные бутылки из-под «Советского» шампанского в жерле потухшего в девяностые Вечного огня.

Мемориал для молодых обитателей спальных районов города такая же экзотика, как для жителей Бангкока или Касабланки. Впрочем, весь район Сортировки вполне сопоставим по своей неизведанности горожанами, проживающими в центре, с отдаленными районами Тибета и Гималаев. В трех минутах езды от Шереметевского проспекта есть место, сопоставимое со Стоунхенджем и островом Пасхи.

В газетном романе «Чудо грешного Питирима», опубликованном осенью 1925 года в газете «Рабочий край», описан Иваново-Вознесенск 2025 года, в котором на берегу Талки стоит гигантский памятник «Отцу» – «мощное сооружение, стремительно бегущее винтом вверх». Монумент при необходимости трансформируется и опускается под землю, а открытое пространство превращается в амфитеатр, где «трибуна, рассчитанная на 4000 человек, кажется маленьким пятном». Этой антиутопии не суждено сбыться, а в планах городских властей на 2018 год – реконструкция мемориала и возвращение Вечного огня.