При подготовке этой статьи мне встретилось интервью с Сергеем Леонидовичем, опубликованное десять лет назад. Оно предварялось примечательными словами редакции: «И студенты нынешние, и уже маститые за глаза величают его папой. Это потому, что, если даже кому-то из них в свое время и доставалось на орехи от взыскательного наставника, они все равно согласны с его ироничным, как и он сам, афоризмом «Ничего страшнова во мне нет». И дальше: «Даже не верится, что послезавтра Сергею Леонидовичу стукнет шестьдесят…» 

Эти строки не могут не отозваться печальным сопоставлением: прошло еще десять лет, 10 августа нынешнего года Сергею Леонидовичу должно было исполниться семьдесят. Но его не стало 13 января 2022 года, по странному стечению обстоятельств в День российской печати. Казалось, что легкий, стремительный, вечно куда-то спешащий, он будет жить всегда… И знавшим его близко являться не только в ипостаси профессора или заведующего кафедрой, но и того «двойника», образ которого возникает в одном из его стихотворений: 

Чтоб Ивановская область

стала мне еще родней,

я выстраиваю образ,

соответствующий ей.

Он не Сергий, а Серега,

у него лихой настрой,

прост по действиям и слогу

мой лирический герой.

Он готов гулять до ночи

и косит под дурачка,

он порочен, но упрочен…

А по жизни – я в очках,

книгочей, чуть-чуть зануда,

не особенно здоров…

Но двойник мой – он повсюду,

он в меня пролезть готов.

Входит в поры, в кровь и в душу,

чтоб, инертность истребя,

вероятного чинушу

перестроить под себя.

Интересна именно актуальность

Чинушей он никогда не был, хотя бывал строг и принципиален, на орехи порой доставалось не только студентам, но и коллегам. Но уж если определять доминанту личности Сергея Леонидовича, то ею будет отмеченный мною ранее динамизм, движение, вписанность в жизнь здесь и сейчас.

После того как на филологическом факультете ИвГУ в 1994 году было принято решение о создании кафедры журналистики, мало кто сомневался, что главным ее архитектором должен стать именно нацеленный на конкретику Сергей Леонидович. Шаг, который ему предстояло совершить, оказался непростым. Талантливый литературовед и критик, автор нескольких обративших на себя внимание книг и публикаций, доктор филологических наук (в 1992 году в Москве им была защищена докторская диссертация о Твардовском) должен был перейти пусть в сопредельную, но все-таки особую в сравнении с филологией сферу. Но решение было принято, и его итог – появление специальности «Журналистика» (несколько позднее возникло отделение «Реклама и связи с общественностью») и кафедры, почти два десятилетия руководимой Страшновым. Впрочем, говоря о трудности принятия решения, стоит сделать оговорку: в чем-то существенном его выбор был по-своему органичен. Отвечая на вопрос В. Г. Соколова в упоминавшемся вначале интервью, как ему удается совмещать в себе тонкого филолога, исследователя поэзии и отменного знатока многих весьма «чугунных» проблем нынешних массмедиа, он ответил: «Заблуждается тот, кто полагает, что филология, которой я отдал много лет, чужда журналистскому стремлению быть на острие времени. В литературоведческих работах мне всегда была важна и интересна именно актуальность. То есть связь явлений литературных с событиями современности, конкретной социокультурной ситуацией. И поэтому, если определять одним словом, кто я есть, отвечу: литератор». Это качество – литератор – и стало соединительным звеном между филологией и журналистикой.

Сложное – доступно и увлекательно

Принадлежа классической традиции университетского преподавания, Сергей Леонидович ясно понимал, что вузовский преподаватель непременно должен быть и ученым. И довольно быстро он начинает много печататься, высказывая свое мнение по проблемам теории журналистики, региональной прессы, медиаобразования.

Большинство статей войдут в его замечательную книгу «Актуальные медиапонятия: журналистский словарь сочетаемости», к нашему времени выдержавшую два издания (2012, 2017). Как-то в частном разговоре он признался, что это самая творческая из созданных им книг. Откровенно говоря, я, знавший и ценивший его литературоведческие работы, сомневался в этом. Однако по прочтении этой книги понял, как при видимом изяществе и легкости пера много вложено в составившие ее эссе. Литератор сказался и здесь. По сути, был создан новый жанр, соединивший научную точность и логику с беллетризованными способами изложения. «Мне хотелось бы, – писал автор книги, – пусть и в подобной фрагментарной форме, представить – через мозаичные детали – более или менее цельную и оригинально выстроенную панораму современной журналистики, даже ее концепцию, в которой будет чувствоваться совершенно определенная авторская позиция». И с этим нельзя не согласиться, как нельзя не разделить и авторского предположения о том, что представленная в книге картина «окажется выразительной, представляющей достаточно сложное доступно и увлекательно». Это фирменное свойство научного стиля Страшнова.

Возвращение к себе прежнему

Прошло время, и перед Сергеем Леонидовичем встала новая проблема: он понимал, что пора оставить заведование кафедрой, уступив дорогу молодым. Мне казалось, что обретенная им свобода от непростых обязанностей обернется ненужной рефлексией, возможной неудовлетворенностью от утраты той активности, которая всегда была свойственна Страшнову. Это действительно могло произойти, но не в нашем случае. За непродолжительное время появились новые статьи (причем в таких журналах, как «Новый мир», «Нева», «Вопросы литературы», «Литература», «Филологические науки»), были созданы новые книги. Круг его интересов всё более смещается в сторону литературоведения (связи с которым, впрочем, полностью никогда не обрывались).

Самым значительной из литературоведческих штудий стала монография «Русская поэзия 1917–1991 годов и массовое сознание», появления которой Сергей Леонидович уже не застал: эта книга только что вышла в московском издательстве «Флинта». В определенной мере автор воспринимал ее как итоговую, и уже потому она заслуживает особых слов.

Как и другие литературоведческие работы Сергея Леонидовича, она о поэзии, но взятой в особом развороте, вроде бы, на первый взгляд, в несвойственных ей отношениях с массовым сознанием. Массовым в самом широком истолковании, включающем повседневное, досуговое, массовую культуру, официальное мышление и другие измерения советской ментальности, – вот тот контекст, который стал почвой для новых прочтений стихотворений и выдающихся, и менее крупных поэтов. Известный литературовед, автор внутренней рецензии И.Н. Сухих точно заметил, что внимание здесь сосредоточено не на поэтической элите (О. Мандельштам, Б. Пастернак, А. Ахматова), которая доминирует в литературоведении с конца 1980-х, а на тех, кто «ближе к повседневности» и подчас полузабыт. Отсюда, в частности, повышенный интерес к Я. Смелякову. Не обойдены вниманием поэты-фронтовики (С. Гудзенко, А. Межиров, Б. Слуцкий, Е. Винокуров и др.), массовая песня, «эстрадная» поэзия, творчество В. Высоцкого… Хронологические границы (1917–1991) неслучайны. Сам автор объясняет это тем, что во второй половине 80-х апелляция к «большим общностям» сходит на нет, намечаются процессы замыкания стихотворцев на себе, приходит иная поэтическая эпоха. Но думается, что, помимо научных обоснований, охваченный Сергеем Леонидовичем период соприроден ему самому, выросшему в советское время, с детских кохомских лет знакомому и с эстетикой дворовой песни, и с народными слухами и толками, и с усвоенным массами советским официозом… Получается, что последняя книга Страшнова – возвращение к тому, чем жила страна и к себе прежнему, заново пережившему то, что было дорого, что читалось и слушалось. 

История культуры знает множество представлений о бессмертии. Одно из них раскрыл Маяковский, лирический герой которого мечтал, «умирая, воплотиться в пароходы, в строчки и в другие долгие дела». Сергей Леонидович Страшнов воспитал детей и внуков, приобщил к своему знанию и типу мышления сотни студентов, создал множество книг и статей. Не залог ли это того варианта светского бессмертия, о котором писал любимый им Маяковский… 

***

С.Л. Страшнов (1952–2022) – профессор, доктор филологических наук, почетный работник высшего профессионального образования. Написал девять книг и около 300 статей, лауреат Ивановской областной литературной премии (1994). 

Сергей Леонидович Страшнов был многолетним читателем, героем и автором «Рабочего края». Последняя его публикация вышла меньше года назад – 20 августа 2021-го.