В преддверии Дня энергетика мы встретились с ученым, профессором, заведующим кафедрой физики ИГЭУ Андреем Тихоновым. Поговорили о том, как рождаются изобретения, какие прогнозы фантастов стали реальностью, а какие не сбудутся никогда. А еще о том, какие вопросы, вероятно, так и останутся без ответа. 

– Андрей Ильич, однажды вы сказали, что поставили себе цель понять, как устроен этот мир… 

– Ну, в энергоуниверситет я поступил, чтобы научиться паять усилители (смеется). Я музыкант, правда, без специального образования. Приобрести хороший инструмент и аппаратуру в то время было проблемой. Чтобы выступать на открытых площадках, нужна была хорошая техника, которую мастерили сами. 

Но про цель всё верно. Это было сорок лет назад. Мне был 21 год, и я учился на первом курсе. Помню, тогда меня задел за живое второй закон термодинамики, который гласит, что энтропия нарастает, а энтропия – это мера хаоса. Получается, хаос нарастает. Мне это показалось странным: в живых организмах нарастает порядок. И я подумал: сейчас это опровергну. Пришлось посидеть в библиотеках, прочитать много научных трудов. И спустя время я понял, что ошибся. Всё действительно так и есть. Но вопрос возникновения жизни остается, и это целая научная проблема. До сих пор здесь есть принципиально «непонимаемые» вещи. Это меня в свое время и затянуло. Этим и занимаюсь по сей день.

– На лекциях вы ставите студентам задачу доказать, что они существуют. Как они реагируют и можно ли это действительно доказать?

– Они просыпаются. Представьте, вы пришли из школы, где преподают скучную физику. Вы и там спали, вы и тут вот-вот уснете. Я чувствую, еще немного и интерес у них пропадет полностью. Тогда я говорю: «Докажите, что вы есть». В ответ, как правило, недоумение: «Как нет?» Я говорю: «Не факт. Возможно, вы плод моей фантазии». Они не соглашаются: «Вот я сейчас подойду, вас ущипну, это более чем реально». «Ну, меня во сне и не так щипали. Докажите, что я не сплю и что вы есть», – говорю я. Это не так просто, как кажется. Что получается? Прошлое – это то, чего уже нет, будущее – то, чего еще нет. А что есть? Настоящее. Сколько длится настоящее время? Ноль. Нисколько. Получается, есть граница нулевой толщины между тем, чего нет, и тем, чего нет. Вы считаете, что всё скучно, неинтересно и всё понятно? На самом деле абсолютно ничего не понятно. 

– Основная цель науки – внести что-то новое в уже существующее, двигать прогресс?

– Это неоднозначный вопрос. Кто-то считает, что основная цель – прагматичный аспект. Говорят еще, что наука делается от лени: чтобы меньше работать, нужно что-то изобрести, получить так называемый положительный эффект. Но на самом деле люди идут в науку для того, чтобы понять, как устроен мир. Положительный эффект – это скорее приятный бонус. Главная цель науки – понять суть происходящих процессов. Когда-то их объясняла религия. Сегодня на это претендует наука.

– Наука и религия друг другу не противоречат?

– На мой взгляд, нет. Мой учитель – ректор Ивановского православного богословского университета. Он доктор наук, ученый, специалист по системам автоматизации проектирования, у меня с ним очень хорошие отношения. 

Сам я не верю в Бога, я знаю, что он есть. Правда, лет до 27 я был воинствующим атеистом. Потом стал ставить себе вопросы, честно искал ответы на них. И пришел к тому, что только слепой не увидит наличия целесообразности в мире. Только вдумайтесь: Зингер запатентовал не швейную машинку, а иголку, у которой ушко находится у острия. Это квинтэссенция швейной машинки. Так вот, если вы возьмете квинтэссенцию в вопросе о Боге, то она звучит так: существует ли в мире целесообразность? Если она есть, то я вам докажу, что Бог существует. Если ее нет, то и Бога нет. Жизнь полностью противоречит фактору случайности. Жизнь целесообразна.

– Наука может описать мироустройство?

– Отчасти. Есть множество теорий, направлений (например, теория Большого взрыва, квантовая физика). Но как только начинаешь задавать глупые вопросы, человек сразу полностью теряет всё понимание. Что такое время? Что такое пространство? Что такое материя? Оказывается, намного проще ответить на вопрос, что такое человеческое счастье. Сложные вопросы решаются элементарно. А простые вопросы нерешаемы. Мы даже не знаем, есть ли мы или нас нет…

– Казалось бы, это очевидно…

– Как очевидно? Вот вы есть? Точно?

– Полагаю, да. 

– Давайте сначала дадим определение, что такое «Я», и будем искать его. К примеру, я еду на велосипеде, я его ощущаю. Но это не означает, что велосипед стал частью моего «Я». Это инструмент. Вы считаете, ваше тело – это часть «Я»? Или это усилитель мысли – биоробот, с помощью которого я умею двигать предметы. Парадоксы кроются в невозможности дать четкий ответ. Попробуйте дать на простые вопросы четкий ответ, и вы попадете в неопределенность. Если вы попытаетесь четко найти свое «Я», вы обнаружите одну страшную вещь – ваш разум, ваше сознание – не часть вашего «Я». Это такой же инструмент вашего «Я», как и тело. Но это уже метафизика – то, что выходит за пределы традиционной науки. 

– Получается, в сравнении с вечными вопросами мироздания, технические изобретения – самое простое, что может быть. Что в начале вашего пути как ученого казалось фантастикой, сейчас стало обыденностью? 

– Недавно я дал студентам задание написать нейронную сеть для прогнозирования температуры на три часа вперед. Они выполнили задание. Но уже потом сказали, что эту нейронную сеть написала… нейронная сеть. Они поставили задачу, она написала решение. И это уже реализация фантастических сценариев. Правда, не тех, о которых думали мы когда-то давно.

У меня в детстве была книга, которая называлась «Репортаж из 21 века». Она была издана в конце 60-х. Я читал и думал: «Ну надо же, что нас ждет». Но ничего не сбылось! Не изобрели управляемый термоядерный синтез, мы не полетели на Марс, не зажгли искусственное Солнце. Зато сотовые телефоны, нейронные сети не предсказал никто. Но именно они стали нашей реальностью.

– То есть развитие пошло по другому пути. Очевидно, что и дальше всё пойдет не так, как мы думаем сегодня.

– У меня большие сомнения в способности фантастов «видеть» будущее. Например, машину времени (тема, которую обыгрывают многие фантасты) мы не построим. Я в этом уверен на сто процентов. А вот приблизиться к пониманию, что же такое «Я», мы, возможно, сможем, причем на уровне физики. Когда я учился в школе, директором был учитель географии, он говорил: «Завидую я вам, ребята. Вы будете жить в 21 веке. Вы поймете, что такое жизнь». И одна из моих целей – это как раз понять, что такое живой организм и вообще, есть ли в мире что-то неживое.

– Казалось бы, это очевидно. Кошка, собака, мы с вами живые, камень – нет.

– Мы спорим вокруг определений: что есть то, а что есть это. На этот случай у меня есть притча, которая родилась во время просмотра передачи Жака Ива Кусто. Путешественник спрашивает представителя племени каннибалов: «Вот вы едите людей. Вы что, не понимаете, что этого делать нельзя, это плохо?» На что тот отвечает: «Нет, мы людей не едим, мы знаем, что это плохо». Кусто: «Ну как же не едите? Вот буквально вчера при мне съели одного человека». Вождь: «Ну, это был не человек. Он из соседнего племени». Понимаете? Всё локализуется вокруг определений. В зависимости от того, какое определение жизни вы дадите, так я вам и скажу: живой камень или нет. Если скажете, что жизнь – это способ существования белковых тел, то, конечно, камень неживой. Даже если он будет вас тормошить и требовать, чтобы вы с ним поговорили.

– Жизнь имеет одно свойство. Она заканчивается. 

– У физиков есть свой подход к жизни. Например, как я уже сказал, жизнь – это способность уменьшать энтропию внутри себя. То есть уменьшать хаос, увеличивая порядок. Это называется самоорганизацией. То есть способностью создавать упорядоченные системы. Ученый Боковиков исследовал агаты, его статья вышла в конце 90-х и наделала много шума. Он написал, что агаты – живые существа. У них есть женский и мужской пол, им присуще размножение семенами и почкованием, регенерация, залеживание ран и прочее. Нет, если, конечно, вы скажете, что такого быть не может, значит, не может. Всё определяется тем, насколько далеко вы смотрите, способны ли перейти эту границу.