Осталась огромная библиотека и большая стопка общих тетрадей, маминых стихов и дневников – дневники она вела с начальной школы до института, потом был длинный перерыв, и она снова начала писать.

«Иногда не могу заснуть до утра…»

…«Зачем я взялась вдруг за дневник? Наверно, чтобы иметь отдушину, какой-то «компенсатор». А еще, может быть, хочется через много лет поговорить с моими детьми – а то и внуками! – и чтобы они меня поняли. Не знаю только, хватит ли времени – отнимать его приходится у книг, у сна. И хочется быть в нем предельно откровенной, буду стараться.

В жизни моей 3/3… 1/3 часть – это работа. Идя в школу, думаю о предстоящем уроке, настраиваюсь, «вхожу в роль» учителя, если можно так выразиться. Может быть, я и люблю некоторые свои уроки за эту «возможность театра»: чувствую, что говорю легко, импровизирую, заражаю ребят своей любовью или ненавистью, чуть ли не играю перед ними Робеспьера или Наполеона… В школе я про дом почти не помню.

1/3 – семья. Прихожу из школы, выкидываю ее из головы и занимаюсь детьми и домом (если это воскресенье и нет подготовки к урокам или тетрадей – иначе как-то раздваиваюсь)…

1/3 – жизнь моя личная: посещение книжных магазинов и библиотек, поездки в Москву на два дня или в Ленинград в отпуск – на 10, это редкие выходы в театр или на концерт, это работа над стихами, это книги и журналы. Чаще всего «мое» начинается после 10 вечера, когда лягут спать дети и мама. Вот и сейчас уже скоро 12… Письма пишу я тоже обычно в это время, а если вдруг начинаю мучиться стихотворной строкой, то не могу заснуть до утра. Днем не хватает времени, да и писать я могу только в одиночестве, а иногда – по дороге домой, когда иду пешком, долго, с этими тетрадями, а в голове вдруг рождаются какие-то строчки. И вечно некогда, некогда… Оттого, может быть, и ощущение этой неполноты…

Всё, ложусь спать – пусть мне приснится театр или, как недавно Маше – другая планета…»

«Хочется, чтобы мир стал добрее»

«Ох… Хочется, чтобы люди стали добрее и чутче, как-то в этом направлении влиять на свой класс, у ребят задатки доброты есть… Бывший мой 8 «Б» был у строгой, педантичной учительницы и в 5-м классе пришел организованным и дисциплинированным. Но тут же нам дали третьегодника, а в 6-м классе – двух второгодников, и они оказались всех нас сильнее: мальчишки пошли за ними. А в 7-м классе меня переставили на 5 «Г» и я перестала быть у них «классным». Ребята восприняли это очень остро, упрекали, что я их бросила, затем начали безобразничать на уроках. А я тоже к ним привязалась, часто ревела из-за них, иногда прямо на уроке… Это никак не способствовало укреплению моего авторитета… Класс этот сейчас – тяжелейший по дисциплине, без троек учится пять человек (училось 17), а главное, лезет из них что-то звериное, серое, черствое…

Недобрыми стали. В прошлом году несколько подонков травили в классе еврея. Не помогали разговоры о фашистах, о погромах – никакие увещевания, никакие призывы к сердцу и совести не помогли. А помогло только то, что брат этого мальчика имеет отношение к милиции и припугнул главного заводилу (всё того же второгодника), сказав ему, что с ним сделает и как побьет, если тот не уймется. И что ничего ему за это не будет.

И от мальчика-еврея тут же отстали. Ну и как тут быть, если на них действует только грубая сила?!.. Но откуда же эта злоба в них – таких некогда послушных и ходящих по струночке? В чем моя вина, где я их упустила?.. Слишком была с ними мягкой, а затем подчинилась решению начальства о переводе меня на другой класс, и это они восприняли как измену и обозлились?.. Но многое идет и от начальной школы тоже…

Вот я и думаю, как мне мой 6 «Г» удержать, как заложить в них доброту и чуткость – на всю жизнь. В конечном итоге это и есть самое главное. И ни в коем случае не соглашаться на смену классного руководства, чтобы не появился у них этот скепсис и разочарование в людях. Важны ведь не столько беседы, сколько личность воспитателя, добро…»    

Праздник

«7 ноября, праздник. Орава моя улеглась. Много было шума из ничего. Бабушка наша встала сегодня раньше всех, пекла пироги. Детские ссоры и моя иной раз расправа (приходится на них кричать) действуют на нее угнетающе. Праздник же здесь у нас совсем мало заметен – ко мне в гости ходить практически некому, мне тоже идти куда-нибудь не хочется. Демонстрация далеко, телевизор и тот вдруг изломался – как на другой планете, только радио с миром соединяет. Девчонки то уйдут, то придут – то попить, то конфетку…

А 6 ноября наше начальство устроило нам такое – собрали всех на «информационное совещание учителей города»… в цирке. Два больших доклада прочитали, затем был самодеятельный концерт – пришлось смотреть, потому что никого не выпускали. Учителя нервничали, всем нужно было бежать стоять в очередях, чтобы что-то купить к празднику. О чем думает наше начальство, вообще не понять…»

«Но товарищ он хороший…»

«В школе разное-всякое, Голубев «труднеет», вольничает, дал сегодня прямо в классе пинка одному ученику, пришлось при всех отодрать его за его «гриву». Не обиделся, сел, успокоился. Учиться детки мои стали хуже. Не радуют пока…

Маша вырвала из дневника страницу. Я ей сказала, что буду хранить ее и покажу, когда вырастет. А она отвечает: а может, я и не вырасту никогда?..

В школе фронтальная проверка, это жуть что такое. Бригада 25 человек. Рой пчел, и каждая кусает.

Убегал из дома Сашка Л. Сидел неделю в каком-то подвале, а Пашка Г. его кормил. Всех перепугал, мать уж и живым его не считала. Вернулся домой только после того, когда я в классе рассказала, как мать переживает, а Павлу сказала отдельно, что отец Сашку не тронет (он от отца сбежал). Про Пашу я догадалась, что он что-то знает, хоть он и молчал. Товарищ он всё же хороший»…

Москва и очередной побег

«Вырвалась в Москву, ходила на «Таганку». Еще была в Вахтанговском на премьере <разбор спектакля>…

Попала на открытие конкурса Чайковского у памятника на ул. Герцена. Сначала выступал какой-то иностранец и было много людей. А затем зазвучала музыка Чайковского и люди стали расходиться… Еле сдержалась, чтобы не заплакать от этого всего… и скорее поспешила прочь…

А в классе очередной побег… Шмелёв удирал из дома, поймали в Ленинграде, сидел в «приемнике»… Они у меня очень хорошие, душевные, хоть и разболтанные… В Москву придумали поехать, загорелись, не могла им отказать… Маша снова видела сон – летала на другую планету. Синюю. Всё рассказывала в красках»…

Характеристики и экзамены

«Учебный год закончен, трудный был год, а выпускная неделя – просто бешеной. Никто не говорит точно, когда будем выпускать моих восьмиклассников – у меня создалось впечатление, что в любой день недели, когда оформим документы.

…С характеристиками я успела, теперь нужно собрать документы с тех, кто идет в ПТУ, и отвести туда каждого. Собрать фотокарточки, справки, представить ребят на новом месте… У меня в ПТУ идет больше всех – 14 человек.

А экзамены прошли благополучно, хотя десятиклассники были поставлены в очень тяжелые условия: 37 билетов, 2 предмета, 3 учебника – и на всё дано 3 дня. Многие не спали последнюю ночь, но сдали все на те оценки, на которые учились – некоторых мы вытягивали, но в основном все подготовились хорошо. Шпаргалки были, но… какие по истории шпаргалки?.. За хорошие шпаргалки (правильно составленный план ответа), наоборот, мы собирались ставить на бал выше. А не зная ничего, ни по каким шпаргалкам не ответишь.

В ПТУ ребят я отводила после экзамена, но Маринку не берут никуда из-за «неуда» по дисциплине, в два ПТУ уже мы ходили с ней. Девчонка тяжелая, конечно, 8-й класс, а уже выпивает, курит, одни мальчики в голове… Убегала из дома с двоими парнями, ночевала в какой-то избушке, мать ее боится… Меня она делает вид, что слушается – я ее за руку приводила на урок со двора из школы – правда, она через пять минут удирала обратно, стоило учителю отвернуться – но я уже не могла проследить, свой урок вела. Ох, Маринка… Что дальше-то будет? Ее бы приняли в строительное ПТУ, но туда она не хочет – говорит, там грязно. Да и работать она не хочет… Завтра будем решать, что делать дальше…»

На фото: Эльвира Константиновна Клементьева (9.05.1936 – 26.09.2018) – на фото во втором ряду, вторая слева