В один миг погибли свыше 100 человек – студенты и молодые рабочие из Иванова и Шуи. Их поезд попал под бомбежку, так и не доехав до линии фронта. 

В октябре 1941 года из Шуи для оказания помощи блокадному Ленинграду отправился целый эшелон с молодыми рабочими, студентами и преподавателями. Помогать ехали воодушевленно, целыми бригадами и даже группами выпускников: Шуйский индустриальный техникум, медицинское училище, Объединенная текстильная фабрика, завод фруктовых вод, гармонная фабрика. Не доехали. В районе станции Лом Ярославской области в 30 км от Рыбинска фашисты разбомбили поезд. В одно мгновенье погибло свыше 100 молодых людей – талантливых, красивых, полных жизни и желания помочь стране. Тех, кому удалось выбраться из искореженных взрывами вагонов, немцы расстреливали с самолетов. Среди жертв был и 18-летний Василий Белянкин – старший брат моей собеседницы Елены Ивановны Марковой. 

Поездка к брату

«Мне было тогда всего четыре года, но я хорошо помню, как мы провожали Васютку (а его именно так все и звали) из нашей деревни Пырьевки. Помню, как он надевал фуфайку и как, наверное, что-то предчувствуя, плакал, сидя около мамы. Помню, какой был для нее удар, когда она узнала об этой трагедии. Всю жизнь потом она хотела попасть на то место, но так и не получилось: то война, то надо было много работать, чтобы поднимать детей. У нас была большая семья – пять сестер и два брата. Отец воевал и вернулся живым с фронта. Все мы были дружны, жили долго и по-своему счастливо. Все, кроме нашего старшего – Васи. Вот смотрю на фотографию, где он с другом Петей Мулиным (тоже погиб при обстреле эшелона), и вспоминаю, что этот Васин пиджак ведь потом носил мой другой брат – Алёша. Он, кстати, по стопам Васи поступил в тот же техникум».

Елена Ивановна Маркова – учитель русского языка и литературы в ивановской школе № 1. Ветеран труда, заслужившая за многие годы любовь и уважение учеников. В школе она много раз на уроках говорила детям о том, как важно беречь память о героях. И сама долгие годы мечтала попасть туда, где погиб и был захоронен вместе с остальными ее старший брат. Осуществить это желание она смогла лишь спустя 78 лет после трагедии. В сентябре прошлого года вместе со своим старшим сыном они отправились в Ярославскую область.

«Везде говорится, что поезд разбомбили на станции Лом. На самом деле – в шести километрах от нее. Мы приехали туда, и местные жители очень приветливо и охотно объяснили нам: идите вон в ту сторону прямо по шпалам, там и увидите памятник. Мы шли и всё смотрели по сторонам, где же это место. Я, конечно, очень устала, все-таки мне было уже 82 года. Тут нас догнала дрезина с рабочими, которые предложили подвезти: по цветам в руках они догадались, что мы идем к обелиску. Рассказали, что сюда постоянно приезжает много людей. А еще, что долгое время после войны была традиция – поезда, следовавшие через станцию, давали гудки в память о тех погибших молодых ребятах. Был даже соответствующий приказ министра путей сообщения. Сейчас, конечно, машинисты скоростных поездов этого не делают. А, наверное, было бы хорошо».

Почти весь выпуск

20 лет назад ивановец Сергей Сайкин собрал большой материал о помощи ивановцев блокадному Ленинграду. О тех, кто воевал за него, заботился об эвакуированных детях, строил прифронтовые сооружения. В его книгу «Родники милосердия» попала и история о расстрелянном поезде. Автор приводит воспоминания одной из немногих выживших в той трагедии –  студентки Зинаиды Толчеевой. Она получила множественные ранения от осколков бомбы и долго лечилась потом в больницах Рыбинска и Шуи. 

«На трудовой фронт мы поехали всем нашим выпуском Шуйского индустриального техникума. В девятом вагоне ехали девчата нашей группы, остальные – в четвертом вместе с руководителем Сергеем Семёновичем Афонягиным. В других вагонах – рабочие шуйских предприятий и разных училищ. Заранее нам велели взять с собой сухари, теплую одежду, ломы и лопаты. Куда едем – никто не знал, но мы не унывали: пели песни, смеялись. Кто-то из ребят по компасу определил, что двигаемся на север, догадались, что в Ленинград. Из соседнего вагона к нам пришел Сергей Семёнович и сообщил с тревогой, что за Ярославлем появляются немецкие самолеты, не исключено, что будут бомбить и обстреливать состав, и тогда нужно будет ложиться на пол вагона. В Ярославле мы бросились писать письма домой и отправили их на станции. Спустя некоторое время услышали нарастающий гул самолета и стрельбу, тут же в ужасе легли все на пол. Дальше был сильный взрыв, который, мне показалось, приподнял вагон. Больше я не помнила ничего.

Очнулась в какой-то жиже, вроде болотины, забросанная осколками вагонных досок. Попробовала освободить ногу и не смогла, ощутив резкую боль. А жижей оказалась кровь из раненой ноги. Острая боль пронзила и руку, когда попыталась снять с себя доски. С трудом приподняв голову, увидела, как от насыпи к лесу бежали люди и как низко над ними летел самолет с крестами на крыльях, обстреливая убегавших. Многие падали и больше не поднимались с земли. После, когда нас, раненых, приносили к машине, я узнала, что из 40 человек в нашем вагоне в живых осталось лишь девять. Погиб и наш руководитель Сергей Семёнович. Кто знает, если бы в тот момент он не перешел в другой вагон, может, остался бы в живых. На санитарном поезде меня увезли в Рыбинскую больницу. Туда же попали наши Нина Валуева, Коля Гусев, Люся Пугина. Недалеко от разбитого состава нашли живой, но без обеих ног мою подругу Зою Громову. Она умерла от ран в больнице, не приходя в сознание. 

Когда потом я пыталась всё осознать, меня просто душила обида и горечь за своих товарищей. Целый выпуск, почти целый выпуск нашего техникума погиб – красивые, умные, лучшие ребята! И ведь так и не применив себя, свои знания, силы, молодость. Правда, наш Павел Кашицын, ехавший тогда в четвертом вагоне, остался жив и был мобилизован на войну. Воевал до последнего дня и бил гадов. Получил немало боевых наград, был ранен, снова встал в строй и вернулся с победой. А после войны работал председателем колхоза, директором Шуйской швейной фабрики. Уже потом, годы спустя, мы не раз и с ним, и с немногими выжившими сокурсниками часто встречались, бывали и на том страшном месте на станции Лом, где погибли ребята. Когда страна отмечала 25-летие Победы, целая группа ДОСААФ, в составе которой было много студентов индустриального техникума, возложили венки к обелиску и даже произвели салют из ракетниц». 

Тот старый послевоенный памятник на братской могиле позже переделали, воздвигнув большую гранитную плиту в виде развернутой тетради, на которой высечены фамилии погибших. «И мы свою там нашли, – восклицает Елена Ивановна Маркова. – Правда, она была написана с ошибкой: не Белянкин В.И., а Белянин. Так мы букву нужную аккуратно вписали. Положили цветы. Сели на пригорке и так хорошо поплакали, аж душу отвело. Ведь за все эти годы никто из нашей семьи так здесь и не был. Конечно, Васютку никто не забывал, но совсем другое дело – побывать на могиле, пусть и братской. Теперь я спокойна за всю нашу семью».

97 000 жителей Ивановской области в 1941 году были направлены на военно-трудовой фронт. Они работали в прифронтовых районах, оказывали медпомощь, помогали эвакуировать в тыл женщин, детей и стариков, строили оборонительные сооружения. И эта вроде бы гражданская служба под частыми бомбежками и артобстрелами была не менее трудна и опасна, чем на передовой.