В марте 1938 года на должность начальника Управления НКВД по Ивановской области был назначен Виктор Павлович Журавлев. При нем начался очередной сбор компрометирующих материалов, а затем и аресты среди областного руководства.

Высокопоставленные аресты

В поле пристального внимания УНКВД оказались первый секретарь обкома ВКП(б) В.Я. Симочкин, второй секретарь обкома Г.Е. Коротков, второй секретарь Ивановского горкома В.А. Аралов.

Попытке их ареста воспротивились бывший начальник Управления НКВД по Ивановской области А.П. Радзивиловский. В своей докладной записке он охарактеризовал Симочкина, Короткова и Аралова как «…людей честных и безупречно преданных партии коммунистов». В ответ Журавлёв арестовал 13 сотрудников УНКВД из числа тех, кто наиболее «отличился» при Радзивиловском. «Дело 13-ти», как его окрестили в управлении, послужило основанием для доклада в Москву о вскрытии в аппарате управления антисоветской организации. Полученные от них показания направлялись в Наркомвнудел СССР с требованиями санкций на арест А.П. Радзивиловского, В.Я. Симочкина, Г.Е. Короткова, В.А. Аралова и других. В результате указанные лица были смещены с должностей, а после резкой критики на областной партийной конференции в июле 1938 года, в том числе и со стороны В.П. Журавлёва, первый секретарь обкома ВКП(б) не был избран в состав пленума и вскоре арестован.

Шпионская работа в областном центре

Напрямую с упомянутым выше «Делом 13-ти» перекликалось дело, заведенное в отношении сотрудников периферийных подразделений ОМЗ (отдел мест заключения) УНКВД по Ивановской области. Одним из его фигурантов стал бывший начальник 3-го отделения Ф.И. Чангулия, работавший к тому времени в Красноярском крае. 7 мая 1938 года он был доставлен в Иваново, где ему предъявлено постановление об избрании меры пресечения и предъявлении обвинения по ст. 56-6 УК РСФСР. Через 12 дней после этого появляются протоколы допросов, в которых упоминается немалое количество фамилий – лиц, якобы связанных вместе с Чангули «шпионской работой», осведомленных об этом и поставлявших ему нужные сведения.

В мемуарах бывшего сотрудника ивановского управления НКВД Михаила Шрейдера (сам он был репрессирован в 1938 году) со слов Ф. Чангули рассказывается о методах допросов: «В течение 10 суток его не выпускали из кабинета: следователи менялись, а он от избиений неоднократно терял сознание. Садист Журавлёв применял к Феде, видимо, им самим изобретенную пытку под названием «утка»: Феде закидывали за спину и связывали руки и ноги, затем двое помощников разжимали Феде зубы и Журавлёв мочился ему в рот».

О полученных от Чангули показаниях Журавлёв дал телеграмму на имя Ежова, и тот распорядился направить арестованного с усиленным конвоем в Москву в его личное распоряжение…». Всего же Чангули дал показания об антисоветской деятельности 33 человек из числа работников УНКВД и ГУЛАГа. Его показания легли в основу докладной записки Журавлёва на имя замнаркома НКВД Л.П. Берии, которая в свою очередь была использована им для информирования 14 ноября 1938 года И.В. Сталина. В Центральном архиве ФСБ этот документ сохранился, ввиду исторической значимости процитируем его:

«…Мною было предложено т. Журавлёву вместе с материалами и арестованными приехать в Москву. Два раза его слушал. Он доложил о показаниях арестованных Чангули и Каменского в отношении контрреволюционной работы ряда руководящих работников НКВД. Одновременно т. Журавлёв рассказал о тех препятствиях, которые якобы чинились ему на протяжении нескольких месяцев руководящими работниками НКВД СССР в деле разоблачения врагов народа, участников заговорщической организации. 

Тов. Журавлёв показал копию своей докладной записки по этому вопросу, представленной им тов. Ежову еще в феврале месяце текущего года, в которой он ставил ряд вопросов, не получивших должного разрешения. <…> Арестованные Чангули и Каменский находятся в НКВД в Москве. Чангули вновь отказывается от ранее данных им в Иванове показаний. Предполагаем обоих основательно передопросить».

Докладная записка начальника ивановского управления НКВД стала предметом обсуждения на заседании Политбюро ЦК ВКП(б), которое вылилось в «проработку» Н.И. Ежова, и стала формальной причиной его отставки 24 ноября 1938 года. Впоследствии В.П. Журавлёв был принят лично И.В. Сталиным. После аудиенции у вождя он получил внеочередное специальное звание «старший майор госбезопасности» и в декабре 1938 года был назначен начальником Управления НКВД СССР по Московской области.

Берия, опасаясь, что, подсидев одного наркома, Журавлёв может в один момент подсидеть и его, собрал компромат о том, как по приказу Журавлёва пытали заключенных, и добился его понижения в должности и удаление подальше от Москвы. 22 июня 1939 года Журавлёва назначили начальником Карагандинского исправительно-трудового лагеря. 

В июле 1944 года Журавлёва отправили на Колыму в распоряжение Дальстроя, где он служил до ноября 1946 года. Умер 18 декабря 1946 года при невыясненных обстоятельствах. По одной из версий, покончил жизнь самоубийством.

Относительно статистики массовых репрессий на территории области в период пребывания В.П. Журавлёва с февраля по декабрь 1938 г. следует сказать, что она намного ниже, чем при его предшественнике А.П. Радзивиловском в 1937 году. Тем не менее по сравнению с другими областями количество арестованных в Ивановской области выглядит довольно внушительно. В 1938 году по статье 58 УК РСФСР были привлечены по следственным делам 3296 человек. 

Всего за два года на территории области по ст. 58 УК РСФСР в 1937–1938 гг. арестовано 12 997 человек. Значительная часть их была расстреляна, другие же погибли в лагерях. Из репрессированных в эти годы, выживших и вернувшихся из мест заключения, после Великой Отечественной войны в 1948–1949 годах многие вновь были арестованы и направлены на вечное поселение, в том числе и в Красноярский край.