80-летний рабочий-станочник Ивановского Станкостроительного Завода Владимир Павлович Малахов, несмотря на возраст, остается в строю, постоянно востребован и загружен работой. 

Специальностей у него много, основная – фрезеровщик, сейчас работает в Бюро инструментального хозяйства отдела главного технолога завода. 

Эта статья была бы самой обычной, к примеру, в семидесятые и восьмидесятые годы, когда биографии передовиков с большим стажем и заслугами описывались буквально в каждом газетном номере. Сейчас таких героев поискать: Владимир Павлович – один из немногих работающих станочников, да еще в таком солидном возрасте. Представьте вечную дилемму нынешнего руководства завода: и работы много, и перегружать ценного работника страшно – группа риска, годы и прочее.

Нарасхват 

Вообще, на завод Владимир Малахов пришел в 1956 году. Считайте, стаж – 65 лет! Конечно, в этот период уходил в армию (почетная служба в Кремлевских войсках), ненадолго уезжал с женой по ее распределению на Украину и по другим семейным обстоятельствам. Но каждый раз возвращался в Иваново на свой завод.

– На ИЗТС я пришел после школы учеником мастера. Всем мальчишкам давали второй разряд, а мне почему-то сразу третий. Увидели, что я стараюсь, и может, чуть лучше получалось. Сначала была одна специальность – фрезеровщик, потом появились и другие, стал повышать рабочую квалификацию, получал разные награды. Самая ценная из них – «Мастер золотые руки». С семидесятых годов, это почти 50 лет, у меня высший, шестой разряд. Я работал на всех станках – на фрезеровочном, зубофрезерном, токарном, долбежном, строгальном, на всех шлифовальных. И сколько помню, всегда был востребован. Руководство завода менялось, но для меня всегда было много работы. Даже когда приходилось уезжать из города, по приезде сразу присылали ко мне гонца с просьбой быстрее выйти. Приглашали в другие города и республики, здесь в Иванове тоже всегда пытались переманить на другие предприятия, но я как-то сразу прирос к ИЗТС. И сейчас ко мне идут по очень многим вопросам: у главного технолога нет приспособления или инструмента, у механиков токаря нет (я и за токаря), со сборки что-то надо – опять ко мне идут.

Начальником? Не моё! 

– Но ведь это нехорошо, это неправильно. Так не должно быть на производстве, когда столько нагрузки ложится на одного специалиста. К тому же молодой смены, видимо, нет?

– Молодые действительно не идут в рабочие. Им надо сразу большие деньги, что-то делать руками не хотят. А станочника после ПТУ, только пришедшего, надо учить полгода-год. И этого мало, по-хорошему надо бы лет пять нарабатывать навыки. У нас-то и так зарплаты небольшие, а молодому рабочему тем более непросто. Кого сейчас к станку поставишь?

– Но вы явно не только из-за зарплаты сейчас ходите на работу?

– Деньги, конечно, никогда не бывают лишними. Но без работы я маюсь. Понимаете, за столько лет это не просто работа, а образ жизни. Вот на пандемии заставили нас всех сидеть дома, а я не могу. На диване лежать, телевизор смотреть – мне тошно, это выбивает из седла совершенно. А когда есть работа, чтобы ни болело, как бы себя ни чувствовал, придешь, встанешь к станку – и всё в порядке. Время летит, всем от меня надо что-то срочно, я как скорая помощь. Хотя у нас в семье и огород есть, я люблю там заниматься, и урожай получается всегда отменный, и для спорта находилось время (стрельба из пистолета, лыжи, волейбол, сдавал нормы ГТО, отжимался по двести раз). И семья у меня замечательная. Но без своих станков не могу.

– Почему не стали получать высшее образование, не захотели развить карьеру, стать руководителем, бригадиром или начальником цеха? Ведь вы вполне могли бы с вашими знаниями и навыками высоко подняться.

– Никогда к этому не стремился. Как-то даже поступил в техникум, а учиться дальше не пошел. Ходили за мной, уговаривали, а я не стал. Это не мое, всегда чувствовал, что мое место у станка. Много раз предлагали и даже переманивали на инженерные должности. И жена у меня работала директором школы № 39 много лет. Но никогда никакой пропасти между нами не было. Мы вообще прожили с супругой Мариной Леонидовной счастливо, душа в душу 60 лет, отмечали бриллиантовую свадьбу в минувшем декабре. Но вот это про меня сказано: счастливый человек и домой с работы, и на работу идет с удовольствием. Сейчас, правда, не с таким, как раньше.

Разгромили свои

– Почему же?

– У нас ситуация непонятная в последнее время, писали же об этом. Конфликт с соседями, руководство никак не может разрешить территориальные проблемы, а рабочим приходится волчьими тропами пробираться на завод в обход. Через обычную проходную нас не пускают, и чтобы попасть на свои места, мы идем пешком по рельсам, по буеракам, по грязи и снегу три километра туда, а после смены поросячьим галопом три километра обратно. Ладно, у кого сидячая работа, а у рабочих, кто стоит у станка по восемь часов, представляете? Каждый день дополнительно отшлепать шесть километров. Но даже не это самое плохое. Больно смотреть, как всё разрушено. 

– Многие вообще думают, что завода ИЗТС больше нет.

– Да, я тоже часто слышу. От него действительно мало что осталось. Огромная территория, десятки корпусов – целый отдельный город, какая слава была у предприятия, какой почет был, какая честь работать на нем. А сейчас мы проходимо по территории, и каждый день – боль. Как после войны, всё разрушено, всё ценное вывезено. Я сам родился до Великой Отечественной и войну помню хорошо. Воздушные тревоги, хоть и не было самих бомбежек, помню, как из дома мы выскакивали. Самолеты немецкие летали на Горький через Иваново, и зенитки стреляли часто, а мы, дети, бегали по крышам сараев и собирали осколки. Помню голод и страх. Но в войну страна строила, созидала. А в девяностые всё разгромили сами русские люди, не какие-то враги. Ведь какая у нас был громадина, главный цех – как целый завод! Так последний директор продал его под склад магазина. Понятно, что не один наш завод – многие в такой ситуации. Но это очень большая моя боль.

– Наверняка станки, на которых вы работаете столько лет, вы знаете наизусть. Что называется, можете работать с закрытыми глазами, ведь так?

– Ну, с закрытыми глазами по технике безопасности нельзя (смеется). Но, конечно, знаю, как всё утроено, как наладить, подстроить под себя, тем более их много через мои руки прошло за столько лет. Когда я пришел в 1956 году на завод, там был только один инструментальный цех, больше ничего. То есть ивановское станкостроение начиналось при мне, и очень бы хотелось, чтобы оно при мне не закончилось.