Часть 1

Тамара Артаковна Галкина, согласившаяся на большое интервью «Рабочему краю», провела в Иванове всего четыре года – до второго класса школы. Но детская память сохранила многие детали. Жила девочка в самом центре города – в здании областного краеведческого музея на Батурина, где директором в военные годы работала ее мама – Павла Ивановна – главная героиня нашей публикации. 

В судьбе Павлы Ивановны Галкиной много удивительного, хотя и характерного для советской эпохи. Она родилась в деревне под Вичугой, работала на ткацкой фабрике. Затем получила высшее образование в Москве, вышла замуж, родила дочку Тамару – и вскоре стала узницей АЛЖИРа (акмолинского лагеря жен изменников Родины). Но на этом, к счастью, жизнь и карьера не оборвались. Еще до реабилитации женщина стала директором ивановского музея, а позже была приглашена на работу в Москву – в Министерство культуры. 

В ближайших трех номерах «Рабочий край» планирует напечатать воспоминания Тамары Артаковны Галкиной (преимущественно будет прямая речь) о матери и детских годах, проведенных в Иванове. Сегодня – первая часть публикации…

Английский сад и Хреново

«Мама, Павла Ивановна Галкина, родилась в 1903 году в селе Тезино (сейчас это район Вичуги). Дедушка работал на фабрике Коновалова химиком. Вероятно, он был самоучкой, но бабушка рассказывала, что за ним присылали карету как за специалистом по окрашиванию тканей. Бабушка была на этой же фабрике простой ткачихой. А после работы помогала садовнику. Известно, что Коновалов был англоманом и его садовник, выписанный из Англии, старался разбить парк по всем правилам. Бабушке он давал отростки цветов, и она вырастила прекрасный цветник вокруг избушки, которую они купили в самом начале ХХ века».

А.И. Коновалов (1875–1948) – дореволюционный владелец вичугской хлопчатобумажной фабрики. Под Вичугой построил для текстильщиков «город-сад» с больницей, яслями, огромным клубом. Рабочие получали благоустроенное жилье с возможностью его приобрести в собственность в рассрочку. Большинство коноваловских строений сохранилось до настоящего времени.

…Вернемся к главной героине нашей публикации. С 13 лет Павла Галкина работала на ткацкой фабрике. В 1919 году поступила в педагогический техникум в селе Хреново. Это учебное заведение можно считать легендарным. До революции в нем (тогда – церковно-приходском училище) учились Питирим Сорокин – крупнейший социолог, основатель социологического факультета в Гарварде; и Николай Кондратьев – основоположник теории экономических циклов. Из Хренова вышла плеяда и других известных ученых. Тамара Галкина рассказывает о Хреновском училище со слов своей мамы: 

«Там был даже свой симфонический оркестр. Мама научилась играть на скрипке и на фортепиано. Она рассказывала замечательный эпизод: в училище устроили концерт двух скрипачей оркестра Большого театра: отца и сына Кнорре. Гонорар за это выступление, знаете, какой был? Каждому по тарелке пшенной каши. Без масла. Но в голодные годы Гражданской войны это было за счастье. Мама встречала музыкантов на железнодорожной станции, а после концерта провожала через лес обратно. В сумерках младший Кнорре постоянно спотыкался о корни деревьев, а отец говорил ему: «Не делай пиццикато ногами». Это я запомнила с детства из маминых рассказов».

После Хреновского училища Павла Галкина, бывшая ткачиха на коноваловской фабрике, окончила факультет этнологии Московского университета, поступила в аспирантуру, вышла замуж… Продолжает рассказывать Тамара Галкина: 

«Папу отправили в командировку в Лисичанск, он был назначен секретарем райкома. Мама и бабушка вместе с ним переехали на Донбасс. Я там появилась на свет. Папу очень любили шахтеры, и когда узнали, что у него родилась дочка – выпустили стеклянные елочные игрушки, хотя это было летом. Тогда только построили первый цех Лисичанского химкомбината – стекольный завод. И первой продукцией стали игрушки для дочери товарища Артака. Они до сих пор у меня живы – это толстое, покрашенное вручную бутылочное стекло в форме груши, яблока, баклажана. 

Скрипка для АЛЖИРа

Папу арестовали… Мама со мной и бабушкой вернулась в Москву – тут ее уже ждали. Она прошла три тюрьмы: Бутырскую, Новинскую и саму Лубянку. Ее сокамерницами были Наталья Сац (она описывает тюремную обстановку в своих мемуарах) и Бетти Николаевна Глан, ставшая на долгие годы маминой подругой. Бетти Николаевна – уникальная женщина, первый директор парка культуры им. Горького и основатель паркового дела в Советском Союзе. После освобождения она некоторое время работала в Иванове в Доме творчества композиторов. 

Мама провела в АЛЖИРе – в акмолинском лагере жен изменников Родины – три года. Там тоже собралась неплохая компания: Надежда Надеждина, Вава Вагрина (актриса Вахтанговского театра), Плисецкие. Во главе этого лагеря был Сергей Баринов – удивительный человек. Он понимал, с кем имеет дело, и ему было ужасно жаль всех. В лагере содержались многие актрисы (потому что партийные начальники часто женились на красивых актрисах), и Баринов написал начальству: нельзя ли по советским праздникам устраивать концерты для сотрудников лагеря силами осужденных. Это разрешили. И я помню, как мы с бабушкой ездили на Казанский вокзал и передавали человеку в галифе скрипку для мамы. Представьте, у меня хранятся программы концертов, которые они устраивали в лагере, – написанные от руки, химическим карандашом. 

Мы с бабушкой в то время жили в Москве вдвоем, папу расстреляли, когда мне было восемь месяцев. Бабушка не имела права работать, будучи тещей врага народа. Но люди всё понимали и помогали. Директор соседней школы давал возможность за деньги мыть полы по ночам, чтоб никто не видел. Подобная работа была и в других школах. Я оставалась ночью одна. Причем чтобы никто не знал, что я дома, бабушка закрывала окна одеялом даже летом.

Уходя, она включала радио и говорила мне: «Не бойся, тебе будут рассказывать сказки дядя Левитан и дядя Киселёв. Какие сказки рассказывал Левитан, известно, а дядя Киселёв изо дня в день читал главы из «Конька-горбунка» Ершова. Это для меня очень родное произведение. Иногда я выходила гулять. И с этим связан один незабываемый эпизод. 

Не стала чужой девочкой

Тогда у пожилых женщин были в моде длинные юбки в сборку. Принято было сидеть на скамеечке у входа в дом и беседовать – телевизора не было. Я играла в песочек между ногами двух пожилых соседок. И вот я смотрю: в нашу калитку заходят два человека в странных широких штанах – в галифе, и строевым шагом, как на параде, идут в нашу сторону. Соседки моментально закрыли меня юбками и сказали: «Молчи, опасно». А бабушка предупреждала, что, когда слышишь эти слова – значит, ни звука нельзя издавать, шевелиться нельзя (она это очень доходчиво объяснила, хотя мне было три года). И я слышу такой разговор: «Тут у вас Прасковья Ивановна Галкина живет. Где она?» Эти женщины отвечают: «Не знаем, давно не видим, куда-то уехала». – «А еще девочка при ней была». – «Ну, девочку мы совсем давно не видели, куда-то ее услали», – ответили соседки. Военные потоптались и такими же гулкими шагами ушли. Женщины раскрыли юбки: «Скорее-скорее беги домой, не показывайся». Это приходило НКВД за мной. 

Примерно в то же время забрали дочку Бетти Николаевны Глан – она росла в детском доме. Когда они с матерью встретились спустя годы, уже не смогли стать по-настоящему близкими людьми – это трудно очень. И дочка еще одной маминой подруги была в детдоме и тоже вернулась чужой девочкой. У меня этого не случилось, потому что я осталась с бабушкой. 

Со своей мамой Тамара Галкина увиделась через три года, уже в Иванове. Но об этом – в следующей части нашей публикации. Речь пойдет об антирелигиозном музее (он размещался в Иванове в деревянной церкви и про него почти ничего не известно). Также Тамара Артаковна расскажет про экспонаты бурылинского музея, которые были для нее настоящими друзьями детства.

Продолжение в следующем номере «РК»