В Иванове прошел семинар театральных критиков и журналистов под руководством Григория Заславского – известного театроведа, ректора ГИТИСа. Среди просмотренных спектаклей были две недавние премьеры: «Влюбленный Журден» и «Бесприданница». С разрешения авторов – публикуем фрагменты некоторых рецензий, написанных в Иванове.

Бесприданница: может ли драма быть мюзиклом

Наталья Лесных (Воронеж): «Создание спектакля на основе текста, по которому снял фильм «сам» Эльдар Рязанов, требует определенного мужества. Еще большая смелость необходима для переложения драматической истории на опереточный лад, когда акцент со слова-действия переносится на песенную и хореографическую составляющие, и когда в заведомо облегченной вербальной конструкции музыкального спектакля все же необходимо попытаться сохранить драматургическое слово или хотя бы сюжет, не опрощая его.

В отличие от невыразительного музыкального наполнения спектакля, сочиненного композитором Ефремом Подгайцем, либретто Льва Яковлева изумляет, прежде всего, стилистически: купечество разговаривает на полублатном жаргоне. В диалоге Вожеватого и Кнурова нет-нет да и проскользнет что-то вроде фразы «встревать не резон» <….>. Не дельцы, а нувориши, не трагическая героиня, а наивная провинциальная барышня... складывается ощущение, что образы выкроены не по тем лекалам.

Паратов – в белом, Лариса Огудалова – в голубом... Цыгане... Ротонда с видом на Волгу, золотые купола, березы... такая образная система наводит на мысль, что вместо посвящения Островскому режиссер-постановщик Антон Лободаев пытался создал оммаж популярному среди зрителей кинофильму. Недаром душа погибшей Ларисы Огудаловой в финале спектакля возносится на небо и сияет той самой «звездой кочевой», о которой пел герой Михалкова в «Жестоком романсе»...

Александра Коковина (Архангельск): Каждый из персонажей в спектакле словно картонная копия героя пьесы. Каждый как марионетка что-то говорит, и вроде бы сюжет совпадает с Островским, только это вызывает недоумение, нежели эмоциональное переживание, подключение.

Визуальное оформление спектакля также настраивает будто бы на шуточный лад. Задник – полотно во всю стену с фотографией Волги, и беседка, установленная на сценическом круге, словно убранство кукольного домика. Под стать этому слишком большие чашки в руках героев и бокалы с шампанским, покрашенные изнутри золотистой краской. <…>Пожалуй, главным упущение здесь становится неясность мотивов персонажей. Герои холодные, отстраненные. Страстей у них нет, а чувства такие же картонные, как и декорации. Фоном звучит музыка, фигурки двигаются как в музыкальной шкатулке.

Наталья Зотова (Белгород): «Непростая ткань «Бесприданницы» с ее жестокими вопросами: кто, за что и как продается, с ее отчаянным одиночеством героев, с ее безрассудными и безнадежными поисками счастья одних и выбором подходящей цены для чего угодно других – всё это тонет в огромных шиньонах, бесконечных цыганских плясках, вяловатой, разряженной чуть ли не в перья массовке. <...> Мелодрама, всюду мелодрама: Лариса (Наталия Леляева) так картинно заламывает руки, так красиво падает в своих турнюрах на ступени беседки, что думаешь – даже в фильме Протазанова, которому сто лет, так не наигрывали. Номер «с предметом» в финале, когда затянутые в тесные платья дамы, тыча в Ларису зонтиками, демонстрируют своё к ней отношение, выглядит не любопытной режиссерской находкой, а надуманным и нелепым приемом – хоть бы с одинаковой скоростью крутили эти самые зонтики.

История, в общем, невеселая. Но несмотря на это, в спектакле много пляшут. Слишком много. Смерть Ларисы тоже делается несерьезной и комичной, коли после выстрела, трагично упав в объятия своего убийцы, героиня начинает петь. Видимо, пуля не задела легкие.

Возможно, стоит относиться к этой «Бесприданнице» как к вещи. Вещи, имеющей к пьесе Островского весьма далекое отношение. Ну и давайте назовем это, например, «Любовь, смерть, деньги». Вполне себе будет соответствовать, да и зрителя привлечет. А Островского оставим в покое».

Влюбленный Журден: открытый прием

Наталья Лесных: «Пьеса «Полоумный Журден» имеет интертекстуальную природу и написана по следам не только «Мещанина во дворянстве», но и других текстов Мольера. Булгаков не просто создал ремейк, а сочинил свой текст поверх мольеровского. В получившемся палимпсесте, выходящем за пределы социальной проблематики пьесы-оригинала, на первый план выдвинулась фигура самого автора-творца, главным героем стал сам драматург, остающийся однако фигурой за/надтекстовой.
Этот прием «текст в тексте», вскрывающий «театральную» условность происходящего и так или иначе проблематизирующий тему творчества, режиссер спектакля [И. Зубжицкая] не отрицает и реализует в первых двух сценах, из которых понятно, что артисты труппы Ивановского театра исполняют роли актеров из труппы театра Мольера, которые в свою очередь распределены на роли в спектакле «Мещанин во дворянстве». К сожалению, прием этот финалом никак не подкреплен, увлекшись трюками, развлекающими публику, постановщик, видимо, забыла о том материале, с которым работала.

Развлекают зрителя гипертрофированной метафорой, эксцентрикой, нарочитой небрежностью, театральными штампами, характерными для исполнения комедии положений в российской традиции последнего десятилетия. <…>

В сухом остатке зритель оказывается в глупом положении: он, с одной стороны, понимает, что всерьез происходящее на сцене воспринимать никак нельзя, с другой – двухчасовые ожидания снятия приема, объяснения, интерпретации оказываются пустыми.

Александра Коковина: «В таком высмеивании театральной обыденности кроется главная задача, главное правило игры, которое выполняют далеко не все участники действа. Кажется, что актеры пропускают то самое промежуточное звено, заявленное в пьесе, и выходят на сцену уже в образах мольеровских персонажей. Открытый театральный прием для многих как бы не существует. Соответственно, уходит и то самое заявленное в начале лукавство над своим же видом искусства».

Наталья Зотова

«Влюбленный Журден» – спектакль актерский, собирающийся из разных и интересных лиц исполнителей. В этом многоголосье главный герой оказывается не потому, что артист (Дмитрий Бабашов) не может ярко солировать, а потому, что здесь солистов много и они так же выразительны…

Люсиль (Алиса Рыжкова) с Дорименой (Ирина Татарникова) – высокие, белокурые, будто из одного кукольного набора, эмоционально включаются в комедию положений. Клеонт (Никита Степанов) подкупает обаянием юноши «без страха и упрека» <…>. Маленькая, подвижная, будто созданная для роли служанки, Николь (Тамара Лимонова), чьи огромные глаза поминутно меняют выражение. Ее партнер Ковьель (Алексей Втулов), ведущий за собой практически всю интригу второго акта <…>. И все журденовы учителя – Кирилл Горшков, Яков Дергачёв, Кирилл Богданов, среди которых особой статью блистает заслуженный артист Андрей Булычёв в роли учителя философии, своей вальяжностью и странным костюмом отсылающий не то к Воланду, не то к Понтию Пилату. Особенно очарователен Антон Попов, он же Юбер, он же жена Журдена. Михаилу Булгакову, видимо, был принципиален мужчина-актер в этой роли, и театр с удовольствием подхватывает эту шалость. Над журденовой супругой-Поповым и посмеяться хочется, и поплакать. Артист сочувствует своей героине, делая ее не грозной бой-бабой, а искренне огорченной непутевостью мужа милой дамочкой. <…>

В финале спектакль становится неожиданно трогательным: сыграна пьеса, исполнена в очередной раз нелегкая актерская работа. Фальшивые парики, фальшивые костюмы, придуманная история о глуповатом мещанине, так и не пожалованном в дворяне – за всей этой мешаниной искренние и честные актерские сердца. Наверное, ради этой простоты и открытости по отношению к зрителю, к своей профессии и придуман этот спектакль.