Руководитель хора и области

Ул. Пушкина, 27/3

Краснокирпичный двухэтажный особняк с башенками-клыками на крыше занимает сейчас судебный департамент. Внутрь, к сожалению, так просто не зайдешь. А было бы интересно: частично сохранились интерьеры, лепнина на потолке, целы старинные стеклянные ручки на филенчатых дверях. Парадную лестницу украшает большой фотопортрет Михаила Фрунзе – но он напечатан недавно (видимо, нынешние постояльцы особняка гордятся предшественником). Фрунзе недолго работал в этом здании – с весны 1918 года. Здесь, в бывшем доме фабриканта Н.М. Гандурина, после революции разместился губисполком.

Придирчивый читатель-экскурсант может спросить, какое отношение революционер имеет к нашему арт-маршруту. Отвечаю: Михаил Васильевич был еще и чуть-чуть поэтом. Известно, что, находясь в ссылке в Иркутской губернии, он организовал хор. Его участники распевали, например, песню «Северный ветер», написанную Фрунзе во Владимирском централе, где он ожидал смертной казни.

Северный ветер в окно завывает,

Зданье тюрьмы всё дрожит,

В муках отчаянья узник рыдает.

Вот ему грезится образ любимый, –

Тихо склонилась с улыбкою милой,

Мягко коснулась рукою чела:

«Спи, моя детка, спи, мой любимый, –

Слышит он голос родной,

– Скоро конец всем мученьям, родимый,

Скоро уж, скоро ты будешь со мной».

Северный ветер всё свирепеет,

Хочет он крышу сорвать.

Мертвого лик на подушке белеет

– Больше не будет страдать.

Известны и более оптимистичные стихи Фрунзе. Есть даже любовные посвящения, адресат которых скрыт за инициалами.

Две внучки

Шереметевский пр-т, 8

Отправимся в сторону Шереметевского проспекта – издали обращает на себя внимание здание-торт Ивановской медицинской академии. Не достигнув главного входа, остановимся у небольшого бюста Андрею Сергеевичу Бубнову (скульптор – народный художник РФ, академик М. Переяславец). Этот революционный и советский деятель родился в Иванове, с 1929 года занимал пост наркома просвещения республики. Именно при нем развернулась ликвидация безграмотности, к системной работе вернулись музеи и театры. Своими директивами Бубнов спас многие старинные храмы.

Говорят, что благодаря Бубнову в Иванове открылся в 1931 году медицинский институт. В 1980-е годы вуз даже носил имя бывшего наркома – но это было уже после его реабилитации. А в 1938 году революционера репрессировали и расстреляли.

Ивановский медицинский институт проще всего было бы включить в наш арт-маршрут, вспомнив его знаменитую первую аудиторию. Кто здесь только не выступал: Ойстрах, Ростропович, Рихтер. Но попробуем выявить и менее очевидные связи.

В 1950-е годы в ивановском меде преподавала внучка Корнея Ивановича Чуковского – микробиолог Наталья Костюкова (р. 1925). Под домашним именем Таты дед упомянул ее в «Бибигоне». Вот еще строчки из позднего стихотворения: «И даже у маленькой Татки/ Когда-нибудь будут внучатки, / И Тата наденет большие очки / И будет вязать своим внукам перчатки»… Маленькая Татка, выучившись, стала доктором наук, профессором. А в Иванове она поселилась на несколько лет из-за мужа – военного летчика, служившего на нашем аэродроме. Свою девичью фамилию Наталья Николаевна не афишировала. О работе в ИвГМИ и сейчас вспоминает с благодарностью.

Носительница еще одной громкой фамилии училась в нашем медицинском институте в войну. В 1941 году из Ленинграда была эвакуирована Наталья Бехтерева (1924–2008) – внучка выдающегося русского психиатра. В Иванове она окончила второй курс. В дальнейшем прославилась как нейрофизиолог, исследователь мозга, стала академиком. Популярна ее книга: «Магия мозга и лабиринты жизни». Интересно, что, будучи крупным ученым, Бехтерева не отрицала мистику и потусторонний мир.

Подметки губернатора

Ул. Пушкина, 9

Перейдем Шереметевский проспект и отправимся дальше по ул. Пушкина. Краснокирпичный особняк, построенный в 1908 году, сегодня занимает областное правительство. А после революции здесь располагалась редакция газеты «Рабочий край». С 1919 по 1921 год ивановскую ежедневку редактировал Александр Константинович Воронский (1884–1937) – профессиональный революционер, писатель и литературовед. За два с половиной года он успел сделать в Иванове лучшую провинциальную газету страны. Затем его перевели в Москву, поручив создание первого советского литературного журнала. Собственно само понятие «советская литература» предложил и обосновал Воронский.

О его значении в литературе тех лет свидетельствует хотя бы то, что Есенин посвятил красному редактору «Анну Снегину», а Пильняк – «Повесть непогашенной луны», выведя его в образе друга командарма Гаврилова (под которым подразумевался Фрунзе). Остались и до сих пор актуальны литературоведческие статьи Воронского, недавно в серии ЖЗЛ издано его исследование о Гоголе, по-прежнему интересен читателям автобиографический роман «За живой и мертвой водой».

В Иванове помимо газетной работы Воронский успевал (вынужден был) заниматься политикой. После отъезда Фрунзе на фронт полгода возглавлял губком, фактически став первым лицом области. Остались воспоминания дочери Воронского о той поре: «Мы голодали, как голодала тогда вся Ивановская губерния, и страшно обносились. Помню разговор между отцом и матерью по поводу оторванной подметки на ботинке. Сапожник категорически отказался чинить его. Отец предлагал подвязать подметку веревкой к ботинку, а мама убеждала не делать этого, как-нибудь подшить, прикрепить гвоздями, в конце концов, ботинок можно спрятать под столом и тогда не будет видно, что он «каши просит». Как-никак редакция, место присутственное, там бывает много людей и неудобно главному редактору сидеть с веревкой на ботинке. <…> От голода, от отсутствия овощей, к которым мама, как южанка, очень привыкла, она заболела цингой в тяжелой форме, у нее развился порок сердца». Так жила семья руководящего ивановского сотрудника, по сути – следующего после Фрунзе губернатора области. В 1937 году А.К. Воронского без вины расстреляли.

Надо сказать, что в «Рабочем крае» при Воронском сложился коллектив журналистов-поэтов: Авенир Ноздрин, Дмитрий Семёновский, Михаил Артамонов, Сергей Селянин, Анна Баркова, Иван Жижин, Николай Колоколов. Каждый из них сделал свою биографию в большой литературе. О газете тех лет Анна Баркова вспоминала: «Никто у нас не забудет ни горячих трудовых дней в редакции, ни острых литературных споров на литературных вечерах, на два-три дня превращавших друзей во врагов, безжалостно крывших друг друга, не щадя ни пола, ни возраста».

Уже в Москве Воронский написал подробный обзор творчества ивановцев. Специфику местной литературы он объяснял контрастным сочетанием индустриального и крестьянского в ивановском пространстве – а значит, и в сознании местных жителей: «Среди русских северных равнин, пересекаемых лесами, стоит город, в котором много старинных церквей и часовен, но еще больше фабричных труб. Древний посад – и рядом гнезда фабричных корпусов вдоль небольшой и неимоверно загрязненной речонки Уводи. Есть что-то глубоко своеобразное, я сказал бы, исключительно русское в этом сочетании осколков старины с сооружениями машинного века, часть которых оборудована не хуже первоклассных фабрик Манчестера».

Иллюстрации Ксении Новиковой