Долгое время считалось, что старейшая книга в собрании Ивановской областной научной библиотеки – «Всемирная хроника» Г. Шеделя, отпечатанная более полутысячи лет назад, в 1493 году. Предполагалось, что эта инкунабула (так называют древнейшие европейские издания) попала в город в числе книжного собрания Рижского политехникума. Однако оба эти предположения оказались ошибочными. 

Кристина Петровна Яркова, главный научный сотрудник областной библиотеки, относительно недавно обнаружила в книгохранилище два более ранних издания – 1470 и 1481 годов. Также выяснилось, что знаменитый Шедель попал в Иваново не через Ригу. Редчайшую книгу библиотеке попросту подарили уже в советское время. Но кем был этот щедрый жертвователь? 

Кристина Яркова рассказывает, что в 20–30-е годы прошлого века библиотеку пополнили несколько крупных личных собраний – например, правоведов барона Нольде и экс-депутата Государственной думы Владимира Гессена. Тогда же в хранилище научки оказалась и часть книг Дмитрия Бурылина (логика этого поступления до сих пор непонятна, учитывая, что значительная часть библиотеки осталась в краеведческом музее). 

К сожалению, со временем целостность поступивших собраний была нарушена – они распылены по разным отделам и фондам. Однако установить имена бывших хозяев не так сложно – тома, как правило, снабжены экслибрисами, владельческими подписями. Даже переплетены они часто одинаково (дореволюционный переплет – отдельный вид прикладного искусства).

А вот большая коллекция редких книг, поступившая в Ивановскую библиотеку в 1923 году и среди которых были как раз ценнейшие издания 15–16 веков, помет прежнего владельца не имеет. «Это в основном книги по филологии, истории и искусству. Многие из них – на европейских языках. Всего 823 издания в количестве 1627 томов, – подытоживает библиограф Кристина Яркова. – Интересно, что в Иваново-Вознесенск они поступили в 1923 году, а в инвентарных книгах были отражены только в 1935-м».

Переводчик – химик – философ 

В результате архивных изысканий выяснилось, что щедрым дарителем был Николай Фёдорович Гарелин – двоюродный племянник Якова Петровича, бывшего городского головы. Кристина Яркова смогла проследить его жизненный путь: «Н.Ф. Гарелин родился в 1883 году в Иваново-Вознесенске, получил прекрасное домашнее образование и в 1896 г. поступил в 4-й класс III Московской гимназии. Уже в 8-м классе, увлекшись античной лирикой, он переводил Анакреона и Горация. А первым его напечатанным трудом в 1923 г. стал перевод первого тома «Заката Европы» О. Шпенглера. (До Гарелина культовое произведение европейской интеллигенции на русский язык не переводилось.) 

Окончив гимназию с золотой медалью, Гарелин поступил на физико-математический факультет Московского университета, интересовался химией. В 1904 году продолжил обучение в Лейпциге – и вновь сменил круг интересов: прослушал несколько гуманитарных курсов по философии и искусству, увлекся египтологией и перешел на философский факультет. 

Каникулы молодой человек проводил в путешествиях, изучая искусство в музеях Европы, а интерес к книжному и издательскому делу привел его в книжную лавку Карла Хирземана, антиквара и букиниста с мировым именем. Известно, что Николай Фёдорович имел там 10-процентную скидку. И, вероятно, там куплено большинство томов, переданных в дальнейшем в ивановскую библиотеку.

Лейпциг – Иваново – Москва 

В декабре 1909 года в Иваново-Вознесенске умер дядя и опекун Гарелина, и весной следующего года Николай Фёдорович вернулся в Россию, чтобы заняться семейными делами. В одной из своих поздних анкет он укажет, что «с 1910 по 1915 гг. продолжал занятия, готовясь к ученой степени, с 1915 по 1918 гг. служил в промышленном предприятии «Н. Гарелина Сыновья» и продолжал занятия». Однако дела фирмы шли неважно, в 1919 году она была национализирована – Гарелин остался без средств к существованию. 

В самом начале 1918 года в Ученую коллегию Румянцевского музея поступило прошение: «Настоящим имею честь просить Ученую Коллегию… принять меня в число сотрудников… Музея. Наиболее знакомой для меня областью в связи с прежними моими занятиями является работа по средневековым западным рукописям, причем я согласен первое время работать бесплатно. С совершенным почтением, Н. Гарелин». В Румянцевском Музее бывший фабрикант стал незаменимым сотрудником».

– А происхождение свое Гарелин скрывал?

– Абсолютно нет. В архиве сохранились личные дела сотрудников. Интересно, что в папку Николая Фёдоровича вложен донос на него. Кто-то из сотрудников музея анонимно сообщал, что Гарелин и его сестра Анна (она тоже работала тогда в музее) держат церковную литературу, совершают дома религиозные обряды, принимают неблагонадежных лиц.

– Судя по тому, что этот донос остался в личном деле, – ходу ему не дали?

– Вероятно. Надо сказать, что Николай Фёдорович Гарелин был не только ценным научным работником, но и превосходным человеком. Все знавшие его подчеркивают мягкость, чуткость, терпимость, деликатность и уважение к личности. Добросовестность, честность, скромность, готовность выручить – за это его высоко ценили друзья, коллеги и руководство. Но неизвестно, как сложилась бы судьба Гарелина в 1930-е. Николай Фёдорович скончался в начале 1928 года – незадолго до того, как Государственную академию художественных наук, где он возглавлял по совместительству библиотечный отдел, можно сказать, разогнали, многих репрессировали.

– В Иваново-Вознесенске Гарелин прожил относительно недолго – в раннем детстве и несколько лет до революции. Почему свое собрание книг в 1923 году он передал именно библиотеке Ивановского политеха.

– Гарелин еще до революции был членом комиссии фабрикантов, которая выступала с инициативой открытия в Иваново-Вознесенске высшего учебного заведения технического профиля. Наверняка Николай Фёдорович испытывал особые чувства к родному городу.

– Но наследники у него оставались? Мог он оставить книги им? 

– Оставались дети. Достаточно долго прожила родная сестра Анна Фёдоровна – она 40 лет возглавляла библиотеку Музея изобразительных искусств им. Пушкина. Но надо учитывать, что после революции был принят декрет, согласно которому запрещалось иметь дома обширные книжные коллекции.

– Личные библиотеки были под запретом? 

– В 1918 году Наркомпрос утвердил инструкцию о порядке реквизиции частных библиотек (ее подготовил В. Я. Брюсов). Все частные коллекции, содержавшие свыше 500 томов и принадлежащие гражданам, по своей профессии не нуждающимся в книгах, «как рабочий нуждается в своих инструментах», объявлялись государственной собственностью и поступали в библиотеки Наркомпроса.

Судя по тому, что в гарелинской коллекции, переданной в Иваново, практически нет книг по библиографии, он оставил при себе те издания, которые использовал в повседневной работе.

– А «Закат Европы», переведенный Гарелиным, поступил тогда в ивановскую библиотеку?

– В поступлении 1923 года его не было. Репринтное переиздание гарелинского перевода появилось в нашей библиотеке значительно позже.