Писатель и журналист Евгений Петров прославился в дуэте с Ильей Ильфом. Вместе они написали «Двенадцать стульев», «Золотого теленка», «Одноэтажную Америку». Удивительно, что тандем существовал не так долго – чуть больше десяти лет. 

Познакомились два одессита в Москве – в редакции железнодорожной газеты «Гудок». До этого у каждого был свой путь: Ильф воевал в Гражданскую против белых, а Петров примерно в тот же период был арестован за антисоветский заговор, позже работал в уголовном розыске. В советскую столицу оба переехали на шестом году Революции.

В 1937-м Илья Ильф скончался от туберкулеза. Петров прожил еще пять лет: нашел себе нового соавтора, пробовал писать самостоятельно, стал главным редактором журнала «Огонек». Но новых вершин не взял, если, конечно, не считать орден Ленина. Кстати, фамилия «Петров» – псевдоним, настоящая – Катаев. Литератор не подписывался ей, чтобы не путали с родным братом – писателем Валентином Катаевым.  

В 1942 году Петров погиб в авиакатастрофе – он возвращался в Москву с очерком из осажденного Севастополя. Удивительно, что соавторы «Золотого теленка» ушли из жизни в одном возрасте – в 39 лет (Ильф был старше).

Вагонные споры 

Сегодня в центре нашего внимания текст, написанный Евгением Петровым в самом начале его московской жизни. Фельетон «Иваново-Вознесенск», насколько известно, никогда не переиздавался: он не входит в пятитомное собрание сочинений Ильфа и Петрова, его нет в интернете. Слепая машинопись с авторскими поправками, датированная мартом 1924 года, хранится сейчас в Государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ).

Интересно авторское определение жанра – «путевой фельетон». Объясняется это тем, что примерно треть публикации посвящена ночному поезду «Москва – Иваново», который за прошедшие сто лет, кажется, мало изменился. 

«Спать рано. Папироса успокаивает, но не развлекает. Соседи, как водится со времени первых паровозов, завязывают беседу. 

– Вот и поехали, – вздыхает мой визави. (Дубленый полушубок, валенки и темная борода метелкой из-под картуза.)

Его сосед с подвязанной щекой на возражает. Он совершенно согласен с мнением предыдущего оратора, но тем не менее находит, что железнодорожный билет мог бы стоить и дешевле».

Дальше железнодорожный разговор касается злободневных вопросов: курса советского червонца, снабжения сельской местности и беспомощности волисполкома. Постепенно к диалогу присоединяются «пришельцы из соседних купе» (любопытно, что слово «купе» по норме того времени написано с «э» на конце). 

Первое впечатление – неразбериха 

С нового абзаца Петров продолжает: «Просыпаюсь с тяжелой головой. За окнами серое утро. Чемодан хорош только для переноски вещей. Когда же он изображает из себя подушку – он нелеп. От его ремней на щеке вдавлины. Долго, с дрожью зеваю.

Борода, оказавшаяся при дневном свете рыжей, поздравляет меня с добрым утром и сообщает, что мы подъезжаем к Иваново-Вознесенску.

Осипший за ночь паровозный гудок подтверждает это сообщение. Музыка колес замедляет такт».    

Дальше начинается малоприятное для ивановцев описание города: «После древней и роскошной Москвы Иваново-Вознесенск выглядит слишком уж молодо и бедно. Когда выходишь с вокзала, первое впечатление – неразбериха: город ли это, село ли, местечко... Длинная, унылая улица, одноэтажные бревенчатые домики, колодцы, цепные собаки. – Село. И вдруг... Нелепейший каменный домина в декадентском вкусе.

– Вот поглядите-с, – с гордостью говорит извозчик. И называет забористую купеческую фамилию бывшего владельца.

Потом опять домики и домишки, мосты с неизменными табличками «Ехать шагом». (Как будто бы ивановские извозчики при своей езде могут применять какой-нибудь другой аллюр.) Большая кирпичная церковь, кино «Арс». Площадь с наскоро сколоченным деревянным обелиском и гостиница «Биржа». Приехали. 

Эта гостиница носит свое почтенное и солидное название, но даром. Два номера в ней отведены под настоящую иваново-вознесенскую биржу. Впрочем, эта настоящая биржа, кроме ежедневного вывешивания с курсом червонца, ничем иным себя не проявляет. Так, по крайней мере, мне объяснили ивановцы.

Номерной мрачен, но предупредителен. Он гордо носит ржавый галстук и ведет несложную гостиничную бухгалтерию». 

Иваново-Вознесенская биржа, согласно справочникам 1924 года, находилась по адресу ул. Степановская (Степанова), 6. Однако о расположении там номеров ничего не известно. Возможно, Евгений Петров допустил некоторую неточность в своем описании. Известно, что гостиница и ресторан были в здании напротив – ул. Степанова, 3 (сейчас там стоматологическая клиника). А название, упомянутое в очерке, могло быть связано не с финансовым учреждением, а с большой стоянкой извозчиков в начале улицы, которая называлась биржей. 

С быстротою весеннего побега

Очерк оживляется, когда речь заходит про ивановские фабрики. Петров называет их нервом города.  

«Многочисленные фабричные корпуса, громоздящиеся на низине, как огромные красные кирпичи, дымят обгорелыми спичками труб и блестят салатной зеленью крыш. Целые горы тюков: ситца, миткаля, бязи ежедневно выбрасываются на рынок вечно поющими веретенами и пляшущими станками».

Далее фельетон описывает собрание рабочих в клубе фабрики БИВМ (БИМ): выступление директора, председателя завкома, ткачихи. Фельетонист также делает несколько «этнографических» наблюдений:

«Ивановцы говорят с ударением на о. Над певучим московским говором они потешаются.

– Ма-а-а-сква!

Впрочем, народ славный. Лица открытые и прямодушные. А в разговоре быстрые. Чтобы понять их, нужно внимательно вслушиваться. О своем городе говорят с любовью. По их словам, Иваново-Вознесенск родился с быстротою весеннего побега от соединения села Иваново и посада Вознесенска. Фабрика за фабрикой... Дом за домом... И на глазах одного поколения город превратился из заштатного в уездный, а теперь и в губернский.

Путь от вокзала до гостиницы, поразивший меня своим однообразием, – Иваново. Вознесенск – это фабричный район. Он дает городу окраску и характер. Насколько Иваново безжизненно, – тишь да гладь – настолько Вознесенск полон жизни и движения».

Заканчивает свой фельетон Петров неожиданным выводом, что Иваново-Вознесенск, может быть, станет в будущем русским Манчестером. Неожиданно это потому, что сравнение с английским городом еще в конце 19 века было устоявшимся в российской прессе. 

Где был опубликован этот текст в 1924 году, пока неизвестно. В железнодорожной газете «Гудок» обнаружить его не удалось. Возможно, Петров написал фельетон для журнала «Красный перец», в котором он печатался после переезда в Москву.

***

На фотографии Губернская конференция работниц и крестьянок в Иваново-Вознесенске в 1924 году. Это или очень похожее мероприятие описывал в своем очерке «Иваново-Вознесенск» Евгений Петров: «Выступает ткачиха. Она говорит о женщине-крестьянке. В ее слишком простых словах больше истины, чем в любой научной статье. Заканчивает она так: «Женщина-работница и женщина-крестьянка, это одно и то же. Не помочь им и не понять их – это не понять себя и не помочь себе». 

Снимок из собрания ИГИКМ им. Д.Г. Бурылина. Автоматическая колоризация.